Князь наконец обрел дар речи.
— Зачем говорить об этом сейчас? Наш брак заключен не по любви — да и кто в наше время женится по любви? — Он направился к двери, чтобы позвать Катю.
— Будь ты проклят, Николас! Будь ты трижды проклят! — крикнула она ему вслед.
Князь замер на месте, ошеломленный ее гневом и ненавистью. Ведь это жена предала его, это он имеет право ненавидеть ее! Оглянувшись, Николас жестом приказал одному из слуг впустить Катю.
Девочка осторожно вошла в комнату, вглядываясь широко раскрытыми глазками в фигурку на постели. Николас сразу же подошел к Кате, готовый защитить ее от чего-то, чего он и сам не постигал.
— Мама? — прошептала она.
Мари-Элен, кажется, не услышала ее, наверное, снова впав в забытье. Катя вскрикнула, бросилась к матери, обняла ее ручонками и спрятала лицо у нее на груди.
Николас почувствовал, как у него по щеке поползла слеза. Мари-Элен умерла… а Катя — не его дочь. Она не принадлежала ему даже в первые месяцы жизни, еще до того, как он узнал страшную правду.
Катя плакала.
И Николас тоже.
Он проводил девочку в ее комнату.
— Мама очень больна, Катя. Нам остается только молиться.
Николас чувствовал себя непривычно беспомощным, не знал, чем утешить ребенка, кроме молитв, в чудодейственную силу которых сам не верил.
Катя молча посмотрела на него сухими, спокойными и серьезными глазами.
— Мама любит тебя, — сказал князь. — Я тоже.
Личико девочки сморщилось.
«К черту молитвы», — подумал князь и, опустившись на колени, обнял Катю, чтобы она могла выплакаться на его груди. Но девочка не заплакала.
Он погладил ее по головке.
— Я знаю, что тебе страшно, и хотел бы прогнать твой страх, но не могу, потому что не такой уж я всесильный. Катя подняла к нему бледное личико.
— Ты веришь в чудеса?
— Верю, — солгал он.
Катя удовлетворенно кивнула.
— Чем тебе хотелось бы сегодня заняться? — спросил князь, с трудом подавив желание ласково погладить ее по щечке.
— У меня сегодня уроки, папа.
— Я поговорю с синьором Раффальди. Сегодня не будет уроков. Ты можешь заняться чем хочешь. Даже пойти в цирк, — сказал он, надеясь увидеть ее улыбку.
Катя вежливо ответила:
— Если не возражаешь, папа, я останусь дома и почитаю.
Князь внимательно посмотрел на красивую, сдержанную девочку, которая не была его дочерью. Почему она всегда такая замкнутая? Полная противоположность своей неизменно оживленной и общительной матери… Теперь князь знал, что сдержанность Катя унаследовала не от него…
— Как хочешь, — наконец отозвался он, — но помни, Катя, если тебе захочется заняться чем-то другим, я позволяю тебе это сделать. — Однако князь знал, что Катя не переменит своего решения.