— Кажется, Хэл впервые увидел ее в оздоровительном клубе.
Джил взглянула на Лорен.
— Нет. Я действительно занимаюсь в небольшой студии в Сохо, но познакомились мы в подземке.
— Хэл сказал мне совсем другое, — возразила Лорен, — Это правда, — покачала головой Джил.
— Подземка! — изумился Томас. — Да что мой брат мог Делать в этой дурацкой подземке?
— Так гораздо удобнее ездить по городу, — заметила Джил.
— У моего брата был шофер, — не сдавался Томас.
— Да, был, но этот образ жизни Хэла не устраивал. За те восемь месяцев, что мы были знакомы, он редко прибегал к его услугам.
Томас бросил на нее такой взгляд, что Джил сразу поняла: именно ее он считает ответственной за нелепое поведение брата или думает, что она лжет.
— Но это правда! — воскликнула Джил. — Хэл жил обычной жизнью.
— Только не говорите мне, каким был мой брат, — отрезал Томас.
Их взгляды скрестились. И Джил вдруг спросила себя: как, по мнению Хэла, она могла войти в его семью? Они жили в совершенно разных мирах. В его мире состояние переходило из поколения в поколение, а у нее нет даже родственников — тетка не в счет, они не общаются уже много лет. С финансовой стороны Джил едва сводила концы с концами. Она оглядела огромную гостиную, которая была в два раза больше ее квартирки в Нью-Йорке. Эти люди владеют фамильным состоянием, принадлежат к верхушке общества, они снобы. Что она вообще здесь делает?
— Послушай, даже я езжу на метро, когда бываю в Нью-Йорке, — спокойно проговорил Алекс. — Ее комната готова? — спросил он Лорен, стоявшую рядом с ним.
Лорен кивнула.
Удивленная Джил посмотрела на Алекса, благодаря за помощь, но понимая, что он вряд ли стаи ее сторонником.
— И с каких это пор? Со студенческих времен? — с сарказмом спросил кузена Томас.
Алекс едва заметно улыбнулся.
— Когда спешу, я бросаю своего водителя посреди пробки и ныряю в подземку. — Он пожал плечами. — Нормальный способ передвижения по городу, если владеешь собой.
— Хэлу нечего было делать в подземке, как и вообще в Нью-Йорке. — Томас посмотрел на Джил. Смысл его высказывания не оставлял сомнений. Во всем виновата только она. Во всем.
Измученная, слабая, подавленная, Джил решила, однако, что с нее довольно.
— Простите. У него были дела в Нью-Йорке. Я любила вашего брата. Он любил меня! Мы были счастливы! — Но уже произнося эти слова, Джил вспомнила их последний разговор, заставивший ее усомниться и подумать: как же Хэл мог так с ней поступить? — Я никогда никого так не любила. Я никогда никого так не полюблю. — Джил замолчала из-за подступивших к горлу рыданий.