Джил почти пожалела, что покидает Лондон.
— Это точно, — согласился Алекс и добавил: — Я слышал, что у вас был презанятный день в Аксбридж-холле.
Джил уставилась на него. Он что, читает мысли?
— У вас, как у футбольной команды, было совещание на поле?
— У нас тесные отношения, — с иронией ответил Алекс.
— Было очень интересно. — Джил очень хотелось рассказать ему обо всем, что она узнала, но она подавила это желание. — Давно ли вы здесь живете, Алекс?
— А что?
— Просто интересно, знаете ли вы что-нибудь об истории семьи?
— Об истории семьи или о так называемом исчезновении Кейт Галлахер? — Их взгляды скрестились.
Видимо, Джил покраснела. Значит, они с Лорен обменялись информацией. Можно было не спрашивать, рассказала ли Лорен обо всем Томасу. Разумеется, рассказала.
— Разве можно винить меня в любопытстве?
— Полагаю, что вам нужно чем-то занять свои мысли, и одержимость Кейт Галлахер как раз служит этой цели. Но отвечаю на ваш вопрос: меня взяли в эту семью, когда умерла моя мать. Мне было четырнадцать. Несколько лет спустя я уехал из Лондона, чтобы поступить в Принстон, закончил среднюю школу в Уортоне. Ровно десять лет назад я вернулся сюда. И — нет, я ничего не знаю о ней.
— Вы должны хоть что-то знать об Энн, — настаивала Джил.
— Но не знаю. — Алекс замолчал.
Вряд ли это было правдой. С другой стороны, Хэл говорил ей, что Алекс увлечен своей работой. Теперь Джил ясно это вспомнила. Может, он живет в вакууме. Но это сомнительно. Джил хорошо разбиралась в людях. Алекс казался умным и сообразительным.
— Мне известно, что такое почти не иметь родных, — проговорила она.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— Мои родители погибли, когда мне было пять с половиной. Автокатастрофа. Можете поверить? Но что самое ужасное, я их не помню. Не помню своих родителей. — А Хэла она помнит и постарается, чтобы эти воспоминания не потускнели.
Эта задача казалась непосильной.
Воцарилось молчание.
— И в чем же суть? — наконец спросил Алекс.
— Ваша мать умерла, и вашей семьей стали Шелдоны. По-моему, они чрезвычайно важны для вас. Когда умерла Энн, ей было за восемьдесят, верно? — Джил встретилась с ним взглядом. — А сколько сейчас вам? Тридцать три? Тридцать четыре? Тридцать пять?
— Вы просто маленький бульдог, — беззлобно сказал Алекс. — Мне было девять, когда она умерла. Я знал ее, но мало. Она была из тех старух, которых дети избегают.
Интересно. Лорен сказала то же самое.
— Почему?
— Энн была строгой и любила командовать. Она была настоящим матриархом. Мы все боялись ее. Энн все боялись. Даже слуги.