Вера, Александра, Вера… Он уже не понимал, которую из двух держит сейчас в объятиях.
И опять припал к ее губам, приподняв ее, как пушинку. Сильные пальцы проникли в горячее, влажное местечко между ног. И тут его оставила всякая осторожность.
Они рухнули на колени. Ксавье нетерпеливо срывал с нее шаровары, чтобы продолжить свои ласки. Она застонала.
А он наклонился, раздвинул ей бедра и погрузил лицо между ног. Он ничего не мог поделать — эта картина постоянно тревожила его в диких, безумных видениях последних недель. Его пальцы и язык, раздвигая нежную влажную плоть, проникали все глубже — лаская, пробуя, щекоча, снова и снова.
Она рванулась навстречу, шепча его имя. Ее колени бессильно обмякли.
Алекс послушно распростерлась под ним, как только он скинул свои шаровары. Обнимая податливое тело, он растерянно подумал, что никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. И слился с нею воедино.
Он входил медленно, осторожно, упиваясь каждым мигом.
Она охнула.
Их глаза встретились. Они замерли, глядя друг на друга.
— О Боже, — вырвалось у Ксавье.
— Ксавье, — шепнула она, сияя влажными глазами.
Он не смог удержать контроля над своими чувствами, как только начал двигаться. Зажмурившись, он отдался самым диким инстинктам мужской натуры. Распаленный, неистовый, он раз за разом проникал все глубже.
И упивался тем, как страстно, слитно с ним движется ее тело — словно они уже давно были любовниками.
И вот Ксавье, сделав последний рывок, выкрикнул ее имя.
А мгновением позже она забилась под ним от экстаза.
Он не верил в то, что случилось здесь, сию минуту. Он был потрясен до глубины души.
Поспешно отвернувшись, капитан принялся одеваться. Она оказалась чрезвычайно опасна. И не только потому, что была шпионкой. Из-за нее он полностью перестал контролировать себя. Она лишила его даже способности рассуждать.
Честно говоря, он до сих пор не мог себе доверять — в отличие от нее.
— Это было чудесно, — хрипло промолвила она. Правда, в ее тоне прозвучала и вопросительная нотка.
Он не смел обернуться, боялся того, что могло быть написано сейчас у нее на лице.
Нахлынуло запоздалое сожаление о допущенной слабости. Запоздалое — ибо отныне он всю жизнь не сможет отделаться от воспоминаний о том, что почувствовал в эти минуты.
А сейчас нельзя было отвлекаться по пустякам.
— Ксавье?
Он обернулся. Алекс уже надела шаровары и теперь пыталась справиться с завязками бурнуса, чтобы прикрыть грудь. Он не мог оторвать взгляда от этой неземной, ошеломляющей красоты.
Их глаза встретились. И она первая отвела взор.
— Нам надо поговорить, — еле слышно прошептала Алекс.