– Вы подозреваете, что дневник у него?
– Я подозреваю каждого из этой чудной семейки. – Себастьян стиснул ручки кресла, словно намереваясь задушить полированное дерево. – Неужели вам, мисс Фэрчайлд, не хотелось бы увидеть, как ваш дядюшка станет извиваться червем?
В том-то и беда, что ей бы хотелось. Ах, как ей бы хотелось увидеть, как все они станут корчиться. Но все же она сочла нужным огрызнуться:
– Вы принимаете безразличие за интерес. – Это прозвучало дерзко.
– Мэри! – Леди Валери сделала вид, что она шокирована, но вся эта сцена скорее забавляла ее. – Если вы не хотите мне помочь, так и скажите, но не роняйте своего достоинства.
Уитфилд взял руку крестной и, целуя пальцы, покрытые мелкими веснушками, прошептал:
– Успокойтесь, дорогая. Я прекрасно справлюсь с этим делом. Я же обещал.
Склонив голову набок, леди Валери смотрела на своего крестника так, будто он был очаровательный проказник, а не безжалостный тиран. Мэри видела, что на свою крестную он производил именно такое впечатление. Он казался символом искренности с полотна французского художника. Глаза его светились мягким блеском. Губы улыбались, но не насмешливой, а призывной улыбкой. Он протянул к леди Валери руки ладонями вверх, как будто желая принять в них ее благословение.
Остро ощущая его силу и обаяние, Мэри боялась его до безумия – во всех его обличьях. Она уже не понимала ни его целей, ни его средств.
Тщательно подбирая слова, она попыталась вновь обрести почву под ногами:
– Я сделаю все, что будет вам необходимо, леди Валери. Но я полагаю, что у лорда Уитфилда гораздо больше оснований получить доступ в Фэрчайлд-Мэнор, чем у меня.
– Может быть, нам следует взглянуть на это с другой стороны, – ободряюще улыбнулся он. – Подумайте только, как будет озадачена семья, когда узнают, что давно пропавшая племянница уже помолвлена.
С чего бы это могло их беспокоить? Право, им должно быть все равно.
– Я мог бы предположить, что после смерти маркиза каждый член семьи вынужден стремиться к одному – выйти за богача или жениться на деньгах, в зависимости от пола. Я бы сказал, что теперь они даже сожалеют, что в вашем лице они лишились еще одной приманки. Ведь они же считают, что вы такая же как и все они, – обаятельная, веселая, красивая…
– Пустая, легкомысленная, мстительная, вероломная, – закончила она за него этот перечень.
Он откинулся в кресле, всем своим видом изобразив изумление.
– О, так вы недурно знаете их?
– Мне ли их не знать! – сказала Мэри.
– Но мне уже кажется, что не все они… мстительны, – признал он, продолжая очаровательно улыбаться, – и не все вероломны.