Уильям осадил жеребца, и конюхи бросились прочь от разъяренного животного. Конь попятился, закружился, и Уильям натянул поводья, чтобы остановить его. Ощущение под собой седла и конской плоти вернуло окружавший его мир на прежнее, привычное место. Оно сделало его снова цельным человеком, исцелило пораненную прежде гордость, сделало его уверенным в себе, как и в прежние времена, лордом Уильямом.
Он издал радостный вопль, когда один из воинов вручил ему копье с древком из ясеневого дерева, и, не теряя ни секунды, с места пустил коня галопом. Копье легло на руку как влитое, словно продолжение всей его мощи, глаза оценили расстояние, он с силой ударил в центр щита и проскакал мимо. Мишень принялась бешено вращаться, а очевидцы взорвались криками.
Развернувшись и отсалютовав ложе для зрителей, Уильям вернул коня к стартовой точке и прижал к барьеру, пока один из конюхов останавливал вращавшуюся мишень. Он все еще сохранял способность удерживать жеребца одними коленями, глазомер и умение держаться в седле, достаточные, чтобы выйти на турнир. Если искусство воина так и не покинуло его, то, уж конечно, и хитрости справиться с одной молодой женщиной у него в голове хватит. Он способен подготовить атаку, организовать продолжительную осаду. Это же умение можно приспособить и к борьбе с женским умом. Она считает, что он ее страстно любит. Она согласилась выйти за него замуж как за защитника своих земель. И все же должна найтись военная хитрость, которая уведет Сору от приземленных мыслей о физической близости и собственности и приведет к слиянию душ, которое Уильям именовал любовью.
Жеребец беспрестанно гарцевал, Уильям попрочнее уселся в седле и снова сжал в руке копье. Нагнувшись к шее коня, Уильям пустил его вперед, подобрался и снова нанес удар по щиту. Но в самый момент удара отвратительная мысль пришла ему в голову. А что, если этот распроклятый отчим откажется возвращать ее земли? Откажется ли и она тогда выходить за него замуж?
Подобно мысли, разбившей его благодушие, брус быстро провернулся и со всей силой ударил мешком Уильяма в спину. Не готовый к этому, он вылетел из седла и кубарем катился, пока не закончил свой путь на траве у крепостной стены.
Со стоном он перевернулся на спину и стал смотреть на проплывавшие по голубому летнему небу белые облака, размышляя, когда же эта женщина перестанет выводить его из равновесия.
Может быть, если ему повезет, то никогда.
Уильям держал на весу в затянутой в перчатку руке брачный контракт и спокойно и внимательно смотрел на сидевшего перед ним Теобальда. Локоть Теобальда покоился на том же самом крохотном столике, на котором стоял его кубок.