— Нет, я не хочу идти, — прошептала Нэлли. Спустя два месяца мысль о Джейсе все еще ранила ее. — Я не хочу причинять беспокойство ни тебе, ни отцу.
— Ты причиняешь беспокойство не нам, а себе, все время что-то жуешь и, кроме того, совершенно не разбираешься в мужчинах. Я боюсь, что городской пьяница посмотрит на тебя, и ты подумаешь, не влюблена ли ты в него.
— Терел, пожалуйста, — взмолилась Нэлли.
— Ох, прости, Нэлли, я не хотела обидеть тебя. Я просто слишком защищаю тебя, вот и все. Вот приглашение петь в хоре, а ты не хочешь делать этого, так ведь? Я имею в виду, что там будут мужчины, а ты себя знаешь.
— Нет, — сказала Нэлли. Слезы стали душить ее. Она никуда не хотела идти, просто-напросто ей хотелось, исчезнуть.
— Я действительно считаю, это к лучшему, что ты остаешься дома хотя бы на некоторое время. Как вкусно пахнет печенье! Почему ты не возьмешь одну-две штуки? Люди говорят, что ты очень похудела. — Терел поцеловала Нэлли в щеку. — Увидимся за обедом!
Джейс вышел из поезда и вдохнул холодный горный воздух Колорадо. Было приятно вернуться туда, в то место, которое он считал своим домом. Он дал мальчику монету в пять центов, чтобы он отнес его сумку в отель, а сам не хотел зря тратить время. Единственным его желанием было поскорее увидеть Нэлли.
Джейс улыбнулся, когда сухой и холодный воздух ударил в лицо, и похлопал по нагрудному карману, где лежали все письма Нэлли, связанные лентой. Прошло два с половиной месяца, как он последний раз видел ее, самые долгие десять недель его жизни. Это время ему потребовалось, чтобы уладить все свои дела. Когда, приехав в Вобрук, Джейс увидел отца абсолютно здоровым, его первым порывом было немедленно вернуться обратно в Чандлер. Он не сомневался, что это ложная телеграмма — дело рук дрянной Терел.
Случай с телеграммой показал, как дороги ему родители. Джейс отправился с отцом на яхте в море и там, неожиданно для себя, рассказал все о Нэлли. К концу дня, проведенного на яхте, он понял, что делать дальше. Он любил море и всегда скучал без него, тем не менее Джейс решил жить с Нэлли в Колорадо.
В ту ночь он написал ей о своих планах. Джейс сообщил Нэлли о своем намерении оставаться в Вобруке столько времени, сколько понадобится для продажи дома, имущества и земли, принадлежащих ему и Джулии, а также всех его трех яхт. Необходимо было также сделать расчеты по размену между ним, братом и отцом. Завершив эти дела, Джейс намеревался вернуться в Чандлер и жениться на Нэлли.
Он писал пространные письма, рассказывая о родном городе, отце и брате, об увлечении матери музыкой и о том, как приятно было бы вновь ее услышать. В Вобруке он понял, как мало они разговаривали с Нэлли, и теперь в письмах он изливал свои мысли и чувства. Джейс написал, что посетил могилу Джулии и маленького сына, и грусть и печаль, потеряв остроту, превратились в тупую боль. Он также написал о том, какой ему представляется их совместная жизнь в будущем, и однажды поздней ночью, когда чувство одиночества особенно обострилось, рассказал о своем обмане, связанном с их поездкой к домику Эвереттов.