Но, взглянув на него, задержалась в дверях. Коул насквозь промок, в волосах его запутались крупинки града. Окоченевшие руки повисли безжизненными плетями. На полу валялась крышка жаровни, и Кэтрин без труда догадалась, что явилось причиной шума.
— Если вы простудитесь и умрете, я лишусь работы. Наверное, разумнее будет помочь вам, — сказала она с легкой гримаской.
Коул хотел засмеяться, но застывшие мышцы лица не слушались его, и он только криво улыбнулся.
— Вы очень разумная молодая женщина, — сказал он и уступил ей место у жаровни.
Встав в сторонке, Коул мог беспрепятственно рассматривать ее. Густые темные волосы были заплетены в толстую косу, которая спускалась вдоль спины, поверх фланелевой ночной рубашки Кэтрин набросила какой-то старый халат, по виду сшитый из тонкого одеяла. Коул смотрел на нее и думал, что она самая прекрасная и желанная женщина на свете.
Он влюбился в нее с первого взгляда. Обернувшись на ее крик тогда, возле салуна, он был поражен ее красотой в самое сердце. А может быть, и не красотой. В Ледженде было полно красивых девчонок. Но в глазах Катрин Коул увидел нежность, мягкость и необычайную силу. Если бы в эту секунду кто-нибудь сказал ему, что он умрет, если поцелует ее, он все равно поцеловал бы.
— Вы так и будете стоять? — спросила Кэтрин. Коул не ответил, он продолжал стоять и смотреть. В последние недели ему приходилось нелегко. Он работал от зари до зари и даже уезжал в Денвер, чтобы как можно меньше показываться в доме. И все потому, что у него больше не было сил видеть холод в ее глазах. Он не мог терпеть этого изо дня в день.
И не мог слышать ее смех, когда вместе с детьми она украшала дом к Рождеству. Коул не сомневался, что они собираются встречать Рождество без него.
— Сядьте, — велела Кэтрин и, почти силой усадив его на стул, стала стаскивать с него заледеневшие перчатки. — Если бы кто-нибудь из мальчишек довел себя до такого состояния, я бы просто отшлепала негодника, — изрекла она менторским тоном.
— Я с радостью приму от вас это наказание, — тихо сказал он, когда Кэтрин склонилась над его руками.
— Прекратите! — Она подняла голову, и глаза, их встретились. — И если вы хотя бы попытаетесь…
— Что попытаюсь? — мягко спросил он.
Кэтрин бросила его перчатки на деревянные сундук и отошла.
— Соблазнить меня, вот что.
Кухня постепенно прогревалась, и к Коулу начала возвращаться чувствительность.
— Соблазнить? Как вы смеете обвинять меня в подобных вещах? Вы прожили со мной бок о бок несколько месяцев, и я ни разу пальцем вас не тронул. Я смотрел, как вы наклоняетесь над партой, рвете яблоки. Спите в своей кровати, и ни разу не прикоснулся к вам. Как только у вас язык повернулся сказать мне такое!