Ангел нахмурился. «Жизнь твоя — зреющий цветок, — сказал он. — И никто не ломал его, смотри!» — он трижды хлопнул, и юноша увидел, как его жизнь распускается цветком в саду господнем.
«Может, и так, — молвил плачущий юноша, — но не дано ни мне, ни тебе познать глубину моей печали. Иди, добрый человек, спасибо, что пытался помочь мне. Прощай и забери свои подарки». Сказав это, юноша сел у стола и зарыдал пуще прежнего.
Ангел, опечаленный, вышел на улицу. «Пойдем, — сказал он черту, — видно, есть границы и у добродетели». «Э-э-э, нет, — сказал черт, — теперь чур я попробую». «Куда тебе, — возмутился ангел, — кого ты своим грязным видом можешь успокоить? Ну-ка, иди за мной!»
Но черт, не слушая его, забежал за дом и вскарабкался на подоконник. Юноша по-прежнему плакал, склонившись над столом. «Слабо плачешь, — сказал, понаблюдав, черт, — Это не плач, а колыбельная, меня от нее в сон клонит. Сейчас тебе, пацан, подкрепление придет!» Он вытащил из кармана луковицу, разрезал и сунул половинку парню под нос. Потом пошарил по полкам (и краюху хлеба у бедняка стянул!), нашел уксус и прыснул его юноше в лицо.
«Добрый человек! — закричал юноша, отчаянно стирая брызнувшие слезы с лица. — Что вы делаете? Мне не нужны все эти ваши… подкрепления! Мне не нужна ваша помощь! Оставьте меня в покое!»
«В полном покое?» — уточнил черт.
«Да, в полном, в полном покое, чтобы мог я остаться один со своим горем!»
«С радостью, — сказал черт, — а ты говорил, помощь не нужна». С этими словами он хлопнул два раза в ладоши, и оказался вдруг с юношей в чистом небе. Ни ярко там было, ни темно; не слышно там было ничего и не видно.
«Вот теперь полный покой, — удовлетворенно сказал черт. — Сиди теперь, отдыхай. Плакать-то здесь привольней!»
Но юноша уже не плакал, он гневно смотрел на черта. «Кем бы ни был ты, таинственный пришелец, — воскликнул он, — знай, твоя помощь неуместна!»
«Да ты расслабься, — сказал черт, — и поплачь. Ты так это сладко делаешь. Даже, — и он зевнул, — спать хочется. Вперед, малыш, пробуй силы на чистом воздухе». И черт приготовился слушать.
«Злые люди, — сказал юноша, — что ж вы со мной делаете?» Его губы затряслись, а в глазах показались слезы. «Такие как ты и сломали цветок моей жизни».
«А-а, цветок, — протянул черт. — А что, это идея». Откуда-то вдруг он выхватил цветок и стал рассматривать его. «Нет, знаешь, — сказал черт, — пока он не сломан. Но это всегда легко сделать». И он стал крутить стебель и листья — да так, что у юноши искры из глаз посыпались.
«Вот теперь это похоже, — приговаривал черт, — на истинные страдания. Значит, сломанный, говоришь, цветок? Так это он еще не сломан, погоди, парень…»