Он отвечал осторожно, взвешивая слова, но хлыст не давал задумываться и торопил жестокими двойными ударами. Габору казалось, что блестящая собачья голова скалит зубы, издеваясь над его страданиями. Он не хотел смотреть на нее и все-таки не мог оторвать взгляда от блестящей рукоятки.
«Замучают!» — думал он.
Вдруг допрос оборвался. Жандарм доложил обер-лейтенанту, что четырем отправляемым необходимы сопроводительные документы. Говоря это, он цинично усмехнулся.
Офицер вышел, и Габор перевел дух. Допрашивать начал Тот. Но Габор молчал. Обер-лейтенанту он отвечал из чувства самозащиты, обдумывая каждое слово, но Тоту отвечать не мог. Вся его натура взбунтовалась против этого предателя.
«Ни слова не скажу тебе, жандармская гадина!» — думал он.
Тот вышел из себя и осыпал Габора ударами — сначала ладонью по лицу, потому кулаком по шее, а затем по-жандармски стал бить ногой. Габор терпел и молчал. С животной выносливостью он принимал удары, тянул время, но чувствовал, что изнемогает. Тот покрылся потом и, наконец, потеряв терпение, плюнул Габору в лицо и отошел. Со двора донеслись четыре выстрела. Тот погрозил кулаком:
— И тебе то же будет, красная сволочь!
К Габору подскочил маленький офицер с цыганским смуглым лицом. Оскалив зубы, он поднял костлявый кулак, но в эту минуту вошел обер-лейтенант, застегивая кобуру револьвера.
— Позвольте, господа, разрешите мне, — сказал он, тяжело дыша и стараясь подавить возбуждение, принесенное им со двора. Он сел и знаком велел Габору приблизиться.
— Словом, ты в этом деле участвовал. С тобой были еще два мадьяра и три немца.
— Я там не был, господин обер-лейтенант.
— Фамилии этих двух венгерцев?
— Я не знаю, господин обер-лейтенант. Я тогда работал на фабрике, и мне это рассказывали другие.
— Как они рассказывали? Имена бывших там знаешь?
— Не знаю. Имен не называли.
— Ну-ка вспомни, кто тебе рассказывал!
— Какой-то Йожеф Соке из шестьдесят восьмого, я помню, рассказывал. Но он умер.
— Где он умер?
— Казаки его расстреляли.
— Где?
— После боя с красными.
— Ты с ним служил в одной части?
— Нет, господин обер-лейтенант, я с ним не служил. Я служил только в Самаре, вместе с господином фельдфебелем.
— Это мы знаем… Ну, что же он рассказывал, этот Йожеф Соке?
— Он говорил так: в этот дом вошла кучка народу, и русский комиссар велел позвать царя вниз.
— Его величество! Скотина!
— Так точно, его величество царя.
— Кто его вызвал?
— Русский комиссар.
— Жид?
— Я не знаю, кто он был.
— Ну, дальше!
— Вызвал его величество царя, чтобы он сошел с верхнего этажа вниз. Жена не пускала царя. Долго возились, потом, наконец, пришли вдвоем, а потом все…