Лиз ужаснулась при мысли, что вызвала такое сильное огорчение.
– Клянусь, эти стремянки специально придумали, чтобы люди спотыкались. – Зная, что опять несет чепуху, но не в состоянии остановиться, она добавила: – Я имею в виду, что ни одна женщина не может пользоваться ими с подобающим приличием. Как вы думаете, мужчины поэтому и изобрели их?
Всплеск смеха чудесным образом осушил готовые было пролиться слезы и оставил на кругленьких щечках только очаровательный румянец.
– Именно поэтому я вытираю здесь пыль, только когда никого – я имею в виду, почти никого – нет.
– Мудрое решение. Я уйду через минуту и обещаю, что не буду подсматривать, если вы обещаете мне то же самое. Договорились?
Дейзи кивнула с серьезным видом, думая про себя, что на половине слуг говорят правду: американская герцогиня особенная и приятнее многих из своего класса.
Уверенная в своей странно заключенной сделке, Лиз вернулась к поискам. Так же, как она не заглянула бы в чемодан своего мужа, если бы не настоятельная необходимость установить владельца, она не стала бы обыскивать и святилище его письменного стола без существенной причины. Но, конечно же, необходимость получить информацию, которая могла бы помешать негодяю осуществить смертельную угрозу, была важнее тонкостей светских правил.
Под кипой оплаченных счетов в одном из нижних ящиков бюро Лиз нашла то, что искала: еще пять предупреждений, написанных таким же скверным почерком. Их содержание ясно указывало, что их доставляли после каждого из предыдущих «несчастных случайностей» с Грэем. Ясно было и то, что ее муж отказывался поддаться угрозам, хотя точно знал, как опасен выбранный им путь. Лиз, с одной стороны, гордилась его мужественным решением противостоять запугиванию, а с другой стороны, была напугана больше, чем когда-либо в жизни.
Через секунду она отказалась от мысли предстать перед Грэем с этим доказательством. Он не захотел склониться перед угрозами злодеев и, конечно, не поддастся ни на какие ее мольбы. Нет, она должна действовать самостоятельно – с небольшой помощью от Тимоти и Дру. Тщательно сложив бумаги в прежнем порядке, Лиз встала и вышла из комнаты, улыбнувшись на прощание горничной, что, она полагала, будет истолковано как доказательство того, что ничего особенного в ее действиях нет.
Слепо пройдя мимо Эллисона, Лиз направилась к лестнице. Она не заметила, как Эллисон сделал знак молчать Гаррису, который хотел было перехватить ее, чтобы спросить, можно ли уже перенести чемодан герцога в его комнаты.
Войдя к себе, Лиз признала, что перед ней новая проблема. Таким же образом и, вероятно, по той же причине – защитить другого – она не должна ничего ему говорить. Она не могла позволить Грэю узнать, как много ей известно. Случись такое, он наверняка запретил бы всякие действия с ее стороны. Ироничная улыбка на короткий миг осветила потемневшие от тревоги глаза. Учитывая, что запрещать ей что-либо оказалось лишь тратой его времени и энергии, она не рассматривала это как серьезное препятствие.