Благодарно прижимаясь к комоду, она сделала новую попытку заговорить. На этот раз ей удалось ответить на вопрос ее мучителя и окончательно освободиться от зеленого платья.
– Я буду готова через минуту.
По крайней мере, ее сурово ограниченный гардероб, сшитый для той Лиз, что была намного моложе теперешней, не содержал ни множества дополнений, ни бесчисленного количества пуговиц, украшавших одежду модных женщин. Утешение было небольшое, но Лиз была ему рада. Не обращая внимания на озеро зеленого саржа, окружившего ее ноги, Лиз крепко держалась за край комода одной рукой, а другой старалась натянуть одно из своих слишком девических платьев.
– Могу я предложить свою помощь?
Имея значительный опыт в обращении с такими часто сложными устройствами, Грэй не без причины подозревал, что его помощь может оказаться необходимой, и сделал свое предложение без всякого тайного умысла.
Лиз не верила, что он способен на такой альтруистический поступок, и удивительно, что дверь не воспламенилась под ее горящим взглядом.
– Нет, нельзя!
Как он смеет? Обнаружив, что для них заказан люкс с отдельными спальнями, Лиз была убеждена, что благополучно «приземлилась на дальней стороне первого брачного барьера». Это открытие, что герцог достаточно чуток и не собирается торопить ее с пугающими интимностями, впервые смягчило ее отношение к мужу. А теперь это любезное предложение оказать настолько личную услугу уничтожило зародившуюся было симпатию, и ее сердце снова ожесточилось против него.
– Я всего лишь предложил вам свои услуги, зная, что сейчас у вас нет камеристки, которая могла бы помочь. – Смех, явно слышавшийся в его голосе, только увеличил ярость Лиз.
Единственной надеждой Грэя справиться с создавшейся ситуацией было взглянуть на нее с юмором. И хотя Элизабет вряд ли поверила в это, положение, в котором они оба оказались, не нравилось ему так же, как и ей.
Его жена оказалась совсем не той женщиной, на какой, как ему думалось, он женится, и для установления их отношений потребуется время и тщательно продуманные поступки. Тем не менее он не мог со всей очевидностью утверждать, даже перед самим собой, что находит Элизабет физически непривлекательной, наоборот! Просто она не соответствовала тому, чтобы быть герцогиней. Не только из-за ее невоздержанного языка и непокорного поведения, а потому, что он намеревался выбрать жену, которая не будет представлять опасности для его эмоционального равновесия. Грэй испытал достаточно: любовь и боль потери. Он искал спокойной жизни, лишенной опасности как со стороны ненадежных чувств, которые непременно столкнутся с разочарованиями реальности, так и со стороны золотой иллюзии счастья, которая неизбежно окажется пустой суетой.