— После твоего ухода больше ничего не пропало. Этот факт говорит сам за себя. Дед не мог утаить шила в мешке.
— Значит, мой отец тоже знает, — с трудом проговорила она.
— Я не обсуждал с ним этот вопрос, — твердо ответил Пол.
Никогда в жизни Николь не испытывала большего потрясения. Она смотрела на итальянские, ручной работы, кожаные туфли Пола и ненавидела его за то, что он поверил и принял за правду все, что услышал от деда. И больше того, бросил ей это обвинение в лицо. И о Джиме он говорит так, будто этот ребенок не имеет и не может иметь к нему никакого отношения.
Значит, это ее бесчестье так оскорбительно для Пола, что он не дает себе труда осознать, что она мать его ребенка? — спрашивала Николь себя в замешательстве. Что сказал Пол в ходе их разговора? Мартин желает увидеться с правнуком?! Значит, таким образом Пол хотел сказать, что его ни в малейшей степени не интересует Джим? Николь почувствовала, что не в состоянии правильно оценить все, что сказал Пол, да это и не имеет для нее никакого значения.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — нетвердо произнесла Николь. — Я не просила тебя разыскивать меня.
— Это неразумный ответ, и ты очень скоро передумаешь, — холодно заявил Пол. — Мартин вызвал бы полицию, если бы ты не сказала ему, что беременна. Эти кражи продолжались очень долго. Они не были ни случайностью, ни результатом неожиданного соблазна.
Когда Николь под влиянием момента призналась в том, чего не совершала, она поддерживала себя верой в то, что защищала того, кого любила, и что ей в любом случае нечего терять. В конце концов, она уже потеряла Пола и приняла как неизбежное, что придется покинуть «Старое озеро», прежде чем ее состояние станет очевидным для всех. У нее. хватило гордости не связывать его обстоятельствами, возникшими после двух дней страсти.
— Дед готов пересмотреть прошлое ради твоего ребенка, — примиряюще продолжал Пол.
— У моего ребенка есть имя, его зовут Джим, — сказала Николь.
Пол проигнорировал это сообщение, но черты его лица стали жестче.
— В твоем положении глупо отталкивать протянутую руку. Я уверен, Мартин готов оказать тебе финансовую помощь.
— Я ничего не возьму ни от кого из вас, — покраснев от досады, Николь вскочила с кресла. — Но хотела бы знать, почему Мартин считает, что в его обязанности входит предлагать мне деньги!
Угольно-черные глаза пронзали ее яростным взглядом.
— Наверное, потому, что его внук Эндрю оказался не в состоянии поддерживать вас обоих.
Николь ничего не поняла — почему Эндрю обязан поддерживать ее и Джима? И вдруг какая-то заторможенность сознания прошла, ее осенило.