Она должна это сделать, уговаривала себя Крис, прижав кулаки к бокам. Иначе она окончательно струсит и бросит всю затею. Потому что ей ни за что не хватит смелости снова так далеко зайти. С другим мужчиной она точно не сможет.
— Не стоит оставлять огонь в камине. — Голос Крис немного дрожал.
— Я закрою его экраном, — спокойно отозвался Гарольд, — ничего не случится.
Он поставил экран и протянул ей руку, чтобы идти наверх, в спальню. Пальцы Крис совсем застыли, рука безвольно лежала в его ладони.
— Крис, — с нажимом произнес он, — мы, конечно, не влюблены друг в друга, но ты мне небезразлична, и я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы тебе было хорошо со мной. Не бойся.
Легко тебе говорить, подумала Крис, а вслух тихо сказала:
— Моя спальня сразу за лестницей.
И пошла впереди. В спальне был скошенный потолок и в нем — два окна, сквозь которые он увидел звездное небо. Большая старомодная кровать была накрыта ярким покрывалом ручной работы. Рядом стояло старинное бюро, а поверх мягкого бежевого ковра был брошен небольшой вязаный коврик. Гарольд пришел в восторг.
— Эта комната очень похожа на тебя.
Он уселся на край кровати и стал снимать носки. Крис поспешно ретировалась в другой конец комнаты, чтобы задернуть тяжелые бархатные шторы. Ну, и что дальше? — в ужасе спрашивала она себя. Носков на ней нет. На ней нет вообще ничего, кроме этого несчастного платья. И она не может заставить себя снять его!
Гарольд тем временем бросил носки на стул в дальнем конце комнаты, снял рубашку и отправил ее вслед за носками. Встал, расстегнул ремень и уже взялся за молнию на джинсах, как вдруг до него дошло, что в спальне царит какая-то уж очень странная тишина. Гарольд поднял глаза. У женщины, стоявшей по другую сторону кровати, вид был совершенно затравленный. Если бы она просто нервничала, это было бы понятно. Но страх, приковавший Крис к ковру, не шел ни в какое сравнение с обычной нервозностью.
Гарольд обошел кровать, откинул покрывало и взял руки Крис в свои. Он стал осторожно согревать застывшие пальчики, а потом тихонько предложил:
— Давай ляжем.
Она промолчала, однако, когда Гарольд мягко потянул ее на кровать, не стала сопротивляться. И все же он ощущал, что она всем существом восстает против их близости. Гарольд обвил руками ее тело, стараясь успокоить ее. Он прикасался щекой к волне ее шелковистых волос, ее груди были прижаты к его телу, и его желание стало невыносимым. Ты не должен торопить ее, Гарольд, сурово напомнил он себе. Это было бы преступлением, ни в коем случае нельзя этого делать. И он усилием воли подавил нарастающую страсть.