— Вот так птица! — насмешливо приветствовал его начальник. — Услышал о предоставленной ему великой милости и прилетел. Где же вы скитались?
— На том свете, среди мёртвых, куда вы изволили меня зачислить, — улыбаясь отвечал Феклистов.
— Молчать! Здесь не шутят! Хочу знать, где вы скрывались.
— В тайге.
— Ещё скажете мне, что спали в медвежьей берлоге и мишка вас согревал.
— Почти так. Я жил в покинутой хижине и питался чем мог.
— Гм, интересно, вы живучи, словно кошка! Однако кто же вас лечил?
— Меня подобрали кочующие эвенки, завезли по реке Лене до самого побережья Ледовитого океана и там меня долечил доктор флота его императорского величества.
— Гляди-ка, далеко залетела птичка с перебитыми крыльями!
Феклистов молчал. Тем временем жандармский начальник просматривал его дело и вдруг спросил:
— Какое место выбираете себе для ссылки? К сожалению, вам и такая милость дана, самому выбирать, где хотите поселиться.
— Если позволите, я бы избрал именно здешний уезд. Надеюсь, что в вашем лице я всегда буду иметь благожелательного заступника, — поклонился Феклистов.
— Не знаю, каких заступников вы имеете в Петербурге, меня это мало интересует. Что же касается меня, я буду руководствоваться вашим поведением. Являться будете каждый месяц лично ко мне. И предупреждаю вас: никакой агитации, нелегальных политических кружков и тому подобных… Будем иметь вас на виду, даже если снова заберётесь в медвежью берлогу. А теперь подпишите…
Отвратительная процедура была закончена, и Феклистов, выходя из управы, глубоко вздохнул.
Тем не менее к одинокой избе в Певучей долине он поехал не сразу, — остановился на несколько дней у своего друга Боброва и с нетерпением ожидал возвращения Орлова.
Вместе с охотником и Майиул приехали Ольга Петровна и Андрей.
…Тихая избушка неузнаваемо преобразилась. Из открытых окон слышался смех, пение и музыка.
Планы поездки за границу теперь отошли в прошлое. Он не прекратил революционной деятельности, но должен был действовать крайне осторожно. Временно ограничился поддерживанием связей и случайной помощью другим революционерам, бежавшим с каторги. Ольга Петровна пробыла у мужа до самой осени, а затем вместе с сыном вернулась в Петербург.
Феклистов не был восхищён задачей, поставленной перед ним петербургскими властями, — производить геологические изыскания.
— Я должен работать для своих тюремщиков, для господ фабрикантов, биржевых спекулянтов и дворянства? Ну нет, этого не будет!
…Время шло, Феклистов полюбил тайгу. Высоко в небе летели лебеди и дикие гуси и протяжными криками возвещали весну. В лесу смешивались тысячи запахов и аромат цветущих и отмирающих растений. Глубже всех дышали берёзы. Их дыхание было чисто, как прозрачная вода лесного родника. Феклистову казалось, будто сильный запах, гонимый ветром с крон деревьев, напоминает солёное дыхание моря.