Когда, наконец, Бобров приехал, то не мог оказать большой помощи. Фельдшер увидел, что его друг почти безнадёжен.
Оставалась единственная надежда на концентрированный отвар корня женьшеня.
Сильная доза этого лекарства подействовала: Феклистову стало легче, но в то же время он понял, что улучшение его состояния будет непродолжительным.
— Ты привёл меня в чувство, Никитич, но не вылечил. Подай мне, пожалуйста, чернильницу я напишу Андрею. Хочу ещё раз напомнить то, о чём говорил с ним в Петрограде.
Писал он медленно, тяжёлой рукой, часто закрывал глаза.
— Родионыч, — обратился он к охотнику, кончив писать, — вверяю это письмо тебе. Пообещай мне, что сам лично его доставишь, если я не доживу до встречи с сыном. Ты хорошо знаешь, скольких усилий и времени стоило мне вырвать у тайги тайну её сокровищ. Я хочу, чтобы о них никто не знал до тех пор, пока не настанут иные, лучшие времена. После моей смерти ими займётся Андрей. Кое-что я ему уже объяснил, а здесь даю последние указания.
— Но ты, Иван Фомич, очень мрачно смотришь…
— Я знаю, что делаю, Родионыч. Пообещай мне выполнить мою просьбу.
— Хорошо, друг. Андрей получит твоё послание, даже если бы мне пришлось идти пешком до самого Петрограда. Только столь важное письмо должно быть опечатано. Подожди немного, я сургуч принесу.
Феклистов остался один. Устало закрыв глаза, он вскоре уснул. В этот момент тихо приоткрылась дверь и в комнату вошёл Пуговкин. Увидев на столе исписанную бумагу, он развернул её. Прочитав первые строки, он дрожащей рукой надел пенсне. С необычайным волнением стал читать. Вдруг он услышал шаги и быстро вышел из комнаты.
— Мы здесь, Фомич, — весело объявил Бобров, подходя к постели. — Однако наш пациент уже заснул. Это хорошо.
Услышав шум, Иван Фомич открыл глаза, позвал Орлова и попросил запечатать письмо.
Друзья запечатали письмо, и Феклистов снова заснул. Бобров приписывал это действию корня женьшень.
— Если бы только сердце не было так ослаблено… Тогда бы я готов был поверить, что и на этот раз корень жизни не подведёт.
Но корень не помог.
Глава 3
ЖИВЫЕ ДРАГОЦЕННОСТИ
Теперь, когда мне стала известна чуть ли не вей жизнь Орлова, я смотрел на него с ещё большим почтением и восхищением. Правда, меня удивляло отсутствие его жены Майиул, которой хлопоты по домашнему хозяйству, по-видимому, не мешали в развитии её художественных дарований. Об этом свидетельствовали многочисленные картины — акварель, масло и карандаш, висевшие на стенах. Я с интересом осматривал таёжные этюды, сценки из охотничьей жизни, пейзажи и натюрморты.