Я поднял голову и с наслаждением вдыхал аромат бесчисленных деревьев, кустов и цветов. Перед нами, словно гигантские сияющие подсвечники, высились столетние пирамидальные ели. Утренние лучи солнца отражались в бесконечном множестве капелек росы и тумана и блестели тысячами мелькающих звёздочек. Солнце нагрело тайгу, и к полудню утих даже слабый ветерок.
В воздухе было «густо» от целой тучи мельчайших насекомых — гнуса. Они так ужасно кусали, что руки, шея и лицо горели огнём, казалось, будто их жжёт тысяча огоньков. Лошади фыркали, мотали головами и обмахивались хвостами. Даже выносливые собаки поминутно приседали и лапами смахивали кровососов с глаз, ушей и носа.
Никто из нас не мог выдержать этих мучений. Один за другим мы соскакивали с лошадей, садились на землю и закрывались всем, что находилось под рукой.
— Еменка! — кричал приглушённым голосом сидевший под прикрытием Шульгин. Ты опять ведёшь нас по чёртовым владениям. Мне часто приходится бороздить по тайге, но редко случается видеть что-либо подобное.
— Я тут ни при чём. Обратись к шайтану, это его помощники, которые ещё на этом свете показывают людям, что ожидает их в аду.
— Я собираюсь в рай, так что им следовало бы сделать мне исключение.
В наши распри вмешался Чижов.
— Смотрю я на вас, и напоминаете вы мне причиталок из какого-нибудь храма. Хныканье не поможет. Лучше сделаем побыстрее дымокуры.
Мы наломали ветвей, прикрепили к ним сухой мох и лишайник, зажгли и с такими дымящимися факелами поехали дальше. Скоро нашу кавалькаду заволокло густым дымом. Наконец чёрная тайга стала чередоваться с большими участками берёзы, и новая, необычная картина открылась перед нашими взорами. Серебристо-серая кора берёз во многих местах растрескалась и образовала фантастические узоры. Она свисала с деревьев длинными гирляндами, местами переплетавшимися с лишайниками, и казалось, будто берёзы оделись в нарядные платья. Проехав эту светлую тайгу, мы выбрались на высокое плоскогорье, а затем на «тёмные вершины», где росли ярко-зёленые кусты, украшенные розовыми цветами. Это была какая-то разновидность пахучего рододендрона. Еменка соскочил с лошади и объяснил нам, что с этого дерева собирают листочки и цветы, из которых получают очень крепкий чай. Мы собрали здесь два мешочка таких листьев.
Погрузившись в собирание листьев, мы не замечали друг друга, как вдруг раздался яростный собачий лай. Лай был хриплым и предостерегающим. Тут мне вспомнилось, что та лайка, которая была у меня в Карелии, с подобной яростью лаяла только на хищников, и я поспешил к лошадям, где вопреки своим обычаям оставил ружьё.