Мать подняла руку и тихим шёпотом попросила нас не шуметь.
– Я подумала, – сказала она, – что мне навстречу выбежали два воющих волка. Разве мои дети не могут сохранить тишины среди Большого леса?
Стыд горячей волной прихлынул к нашим лицам, вызвав на них румянец.
– Садитесь рядом со мной и слушайте меня, – сказала мать. – Я принесла вам новый запас стрел для луков и сплетённые девушками силки для птиц. Танто тоже хотел бы с вами увидеться. Может, он вам поможет чем-нибудь?
Я ответил:
– Спасибо тебе, мать, за стрелы, и да помогут они нам в Большом лесу как можно скорее направить наши шаги в сторону твоего шатра. Ничьей помощи нам не нужно. Мы сами заслужили наказание и сами искупим вину. Передай привет сестре и брату и скажи: мысли мои с ними. А сейчас возвращайся обратно в селение. Мы недостойны твоего общества. Моё сердце разрывается от боли, словно дерево от мороза, но я должен расстаться с тобой, мать. Ведь над нами по-прежнему висит тень позора.
Я пытался говорить сурово и твердо, однако чувствовал, что это мне не удаётся, что в моих словах звучат нежность и любовь и желание как можно дольше остаться около матери.
Не знаю, то ли она не слышала моих слов, то ли сумела прочесть мои мысли, спрятанные глубоко на дне души, но на её лице расцвела такая улыбка, от которой тают и самые холодные сердца. Своей мягкой нежной рукой она прижала меня к груди и пальцами взлохматила мне волосы на голове.
О, как быстро я забыл о всех своих заботах, и пережитых и предстоящих…
Сова молча сидел рядом, но в конце концов и его юное сердце больше не выдержало, и он подошёл к моей матери.
Мать и его сумела понять, обняла Сову левой рукой за шею и, несмотря на деликатное его сопротивление, прижала к себе.
Наши головы соприкоснулись, и я заметил, как в чёрных глазах Совы заблестели слезы, точно маленькие ледяные шарики.
Я осторожно освободился из материнских объятий, сложил в колчан подаренные стрелы и, не оглядываясь, пошёл в лес.
Я не оглядывался нарочно, чтобы Сове не нужно было скрывать от меня свои слезы. Краешком глаза я видел: мой друг направился вслед за мной.
Когда полумрак чащи окружил меня, я трижды издал в честь матери военный клич нашего племени. В нём звучали ноты грусти и счастья, горечи расставания и радости встречи, в нём было всё, о чём тосковало моё сердце, к чему рвалась моя душа среди одиночества и ночных тревог.
Издали ко мне долетели слова песни, которую пела мать. Слова эти звали к большим подвигам и мужеству. А если всё же наступит час, когда опустятся мои руки и я потеряю веру в себя и в жизнь, тогда я должен просить Великого Духа: пусть стервятники справят пир надо мной.