– Почему?
Она посмотрела на него как на дебила.
– Потому что не могла! После всей этой кутерьмы… – Хлоя умолкла, поджала губы и не произнесла больше ни слова.
– Кутерьмы? – напомнил ей Гиб. Какой еще кутерьмы?
Но она не ответила.
– Слушай, это честно была ошибка. Я чувствую себя полной дурой. Я, небось, и выглядела как дура.
Нет, она выглядела… неотразимой. Гиб не думал, что сможет когда-нибудь забыть Хлою Мэдсен, скользящую обнаженной по его студии. Но вряд ли ей будет приятно это услышать.
Хлоя закусила губу.
– Я действительно хочу быть твоей помощницей. Пожалуйста, не обижайся… за то… что я сделала. – Она умоляюще на него взглянула.
– Я не обижаюсь, – буркнул Гиб. – Но ты не можешь остаться.
– Но ты же сказал Джине…
– Нет, – поправил он Хлою, – это Джина мне сказала. Джина всегда говорит, что я должен делать, а я пропускаю ее слова мимо ушей. Только вставляю в промежутках: «ага, ага, ага».
– Значит, ты и в этот раз вставил свое «ага», – ехидно заметила Хлоя. Она впервые проявила характер с тех пор, как вышла из кабинки для переодевания.
– Я не ожидал, что она действительно тебя пришлет!
– Вот видишь, прислала. Она сказала, что ты согласен. И пообещала, что эти два месяца я поработаю у тебя. Это не так уж много.
– Это много!
– Почему? – удивилась Хлоя.
Гиб был потрясен невинным видом, с которым она задала этот вопрос.
– Потому… потому…
Потому что ему не нужна в качестве помощницы простушка из Айовы! Нью-Йорк – жестокий город. Чтобы выжить здесь, надо быть хитрым. Хлою сожрут в первые же минуты.
– Ничего не выйдет, – заключил он.
– Ты же не думаешь, будто я не справлюсь! Или ты считаешь меня неумехой?
Гиб нахмурился.
– Нет! Я уверен, что ты все умеешь…
– Да.
– И что из тебя получится отличная помощница…
– Вот именно.
– Но мне не нужна помощница!
– Нужна, – заявила Эдит.
Гибсон и Хлоя дружно уставились на пожилую женщину, сидящую за столом в приемной. Она кивнула Хлое и добродушно улыбнулась Гибсону.
– Нужна, – повторила она.
– У меня же есть эта… как ее?… – Его помощницы менялись так быстро, что он не успевал запоминать их имена. – Фрости?
– Мисти, – терпеливо поправила его Эдит.
– Верно. Мисти. – Гиб попытался произнести ее имя с уверенностью, которой на самом деле не ощущал. Мисти была последней в длинной череде тех, кого он называл своими «девочками». Молодая женщина, которая тащится за ним по пятам, груженная разными принадлежностями, устанавливает лампы и отражатели, выполняет мелкие поручения, заряжает пленку и подключает питание.
– «Девочки». – Эдит фыркала каждый раз, когда слышала это слово. – Это так невежливо и неуважительно.