люди каменного века на протяжении тясячелетий возводили эти мегалиты. Здесь явно ощущается отсутствие объединяющей, религиозной идеи. Зато существуют некие единые мифологемы, объединяющие представления самых разных народов. Но гипотезы археологов и археоастрономов никогда не принимают их во внимание.
Непредвзятых мнений не бывает
При разработке научно состоятельных гипотез речь идет не о том, чтобы снабдить основной посыл возможно большим числом ссылок на справочный аппарат, а о том, чтобы противопоставить друг другу тезы и антитезы. Цель усилий ученого — не в том, чтобы любыми средствами и путем одностороннего подбора фактов подкрепить один какой-нибудь тезис, а в том, чтобы попытаться опровергнуть его с помощью неотразимых аргументов, если таковые найдутся. Обычно принято полагать, что, если большинство привлеченных источников говорит в пользу данного тезиса, это означает, что его можно считать совершенно справедливым. Что же касается бытующих сегодня тезисов, то в будущем придется выяснить, не появился ли новый справочный аппарат, состоящий из источников, которые ставят под сомнение все прежние тезисы. И если эти тезисы в будущем, в результате выявления новых фактов, будут признаны неудовлетворительными, можно будет попытаться либо предложить некие новые тезисы, либо провести структурную ревизию старых.
Я вовсе не намерен утверждать, что моя гипотеза является единственно возможной, и поэтому при выборе источников я руководствовался исключительно интересами научной объективности. И все же гипотеза о влиянии представителей инопланетного разума на древнейших людей объективно имеет куда большую степень достоверности, чем традиционные объяснения, предлагаемые археологией. Почему? А вот почему. Я хорошо знаком с археологическими гипотезами и не отвергаю их, а, напротив, использую в своей концепции. Я хорошо знаю мифологические теории и не отрицаю, а, напротив, применяю их в своей модели. Гипотеза, отвергающая наиболее интересные постулаты прежних теорий как нечто не заслуживающее внимания, в отдаленной перспективе просто обречена на провал. А о том, что такое свобода и несвобода в сфере научной мысли, прекрасно сказал досточтимый сэр Карл Поппер. Предоставим ему слово:
«Упрекая ученого за его партийную принадлежность, мы тем самым задеваем его человеческое достоинство. Подобным же образом, отвергая и запрещая его оценки и выводы, мы задеваем его и как человека, и как ученого. Мотивы наших поступков и даже чисто научные идеалы, например идеал поиска научной истины, коренятся в наших глубинных, отчасти религиозных убеждениях, выходящих далеко за рамки науки. Объективный и непредвзятый ученый вовсе не является идеальным служителем науки. Без трудностей и скорбей ничего не бывает, даже в области чистой науки. Пресловутая „любовь к истине“ — это вовсе не некая отвлеченная метафора. Дело не только в том, что объективность и непредвзятость на уровне конкретного ученого практически недостижимы, но и в том, что объективность и непредвзятость сами по себе являются объективными ценностями. А поскольку непредвзятость представляет собой объективную ценность, требование научной непредвзятости звучит как парадокс».