— Я никогда ничего плохого за Бремом не замечал, — сказал Джесс. — Но ты знаешь, как в нашем городке относятся к иностранцам, особенно если они немного того. У Брема голубые глаза и светлые волосы — или были, по крайней мере, до того, как поседели, — и говорит он, как все. Издали выглядит как стопроцентный американец. Но подойди ближе — и почувствуешь что-то этакое… Он иностранец наверняка. Но никто никогда не знал, откуда старик приехал к нам.
— И как давно он живет в Элсби?
— Спроси что-нибудь полегче, Джимми. Ты помнишь старую тетушку Тресс, которая могла рассказать о чьих угодно предках и других таких же вещах? Так вот, она ничего не могла вспомнить о прошлом мистера Брема. Думаю, у нее уже тогда начинался старческий маразм. Всегда говорила, что, когда была еще маленькой девочкой, мистер Брем уже жил в этом самом доме в стороне от дороги. Что ж, пять лет назад она умерла… ей перевалило за семьдесят. А мистер Брем по-прежнему каждую среду приходит в город… или, во всяком случае, приходил до вчерашнего дня.
— Да? — Тримейн загасил окурок и закурил новую сигарету. — А что случилось вчера?
— Ты помнишь Динамита Гаскина? У него есть парень по имени Халл, такой же Динамит, как и его папаша.
— Я помню Динамита, — ответил Тримейн. — Он и его компания взяли за привычку являться в аптеку, где я работал, занимать все табуреты у стойки и подшучивать надо мной. А мистер Хемплеман с тревогой выглядывал из провизорской и следил за ними, ведь во второй аптеке они обычно устраивали настоящий хай…
— С тех пор он не вылезает из кутузки. Сынок его, Халл, весь пошел в папашу. Он с компанией своих дружков прошлой ночью прогулялся к дому Брема и подпалил его.
— Чего ради?
— А черт их знает. Думаю, просто так. Больших повреждений не было. Мимо проезжала машина, и пассажиры потушили огонь. Всю братию я засадил в кутузку и продержал там шесть часов. А потом вмешались эти чувствительные дамочки-адвокаточки с обычной песней: бедные крошки немного пошалили, приподнятое настроение и тому подобная чушь. Да ты и сам знаешь, что они болтают в таких случаях. Короче говоря, все, кроме Халла, сейчас уже снова на улицах шутят с огнем. Жду не дождусь, когда они станут настолько большими, что их можно будет посадить.
— Но почему Брем? — упорно гнул свое Тримейн. — Насколько я знаю, здесь ни с кем у него не было серьезных отношений.
— Ах да, Джимми, ты ведь слишком юн, — фыркнул Джесс. — И ничего не знаешь про мистера Брема — молодого мистера Брема — и Линду Кэрролл.
Тримейн покачал головой.
— Старая мисс Кэрролл… Она много лет была тут учительницей. Думаю, к тому времени, когда ты начал прогуливать уроки, она уже ушла на пенсию. Но у папаши ее водились деньжата, а в молодости та была просто красавицей. И неотесанные парни из здешних краев ей, конечно, не пара. Помню, как я еще пацаном стою и смотрю, а она мчится в фаэтоне на высоких колесах. Всегда сидела совершенно прямо, гордая и величественная, и рыжие волосы были уложены в высокую прическу. Мне она тогда казалась чуть ли не принцессой…