Грех ему было, честно говоря, жаловаться и на свою личную жизнь. Что-то, а успех у противоположного пола ему гарантирован.
Неважно, каким путем ты зарабатываешь деньги, главное — ездить в шикарной машине, одеваться в дорогие костюмы и посещать модные рестораны.
Бен хорошо знал, что такое бедность. И не собирался отказываться от комфорта и финансовой независимости. Как, впрочем, и от не слишком разборчивых красоток Сиднея.
— Хватит стонать, Бен, — пробормотал он, .снова поднося к губам виски. — Ты что, предпочел бы жить с бабулей в Санрайзе? Всякий раз, когда недоволен жизнью, вспоминай о прошлой нищете, о капризах взбалмошной старухи и о том, как каждый кому не лень — и на улице и в школе — помыкал тобой. И что самое обидное, и та девочка, которую ты так отчаянно любил.
Амбер Холлингзуорт…
Губы Бена, как всегда, скривились от одной лишь мысли о ней. Избалованная эгоистка, только и всего! Но чертовски красивая.
Когда у тебя в кармане гуляет ветер, о такой можно только мечтать. Блондинка с длинными, до пояса, волосами, умопомрачительными стройными ногами и безукоризненной формы острыми грудями, которые соблазнительно покачивались в такт ее шагам.
Что у нее за походка! Самоуверенная, легкая, будто нарочно дразнит. Дерзкий носик горделиво задран, худенькие плечи отведены назад, спина прямая, а бедра так и ходят из стороны в сторону…
Ни один мальчишка в школе не мог пройти мимо, не оглянувшись вслед Амбер Холлингзуорт.
Кроме меня, напомнил себе Бен, грустно улыбнувшись.
Нет, конечно, он тоже оглядывался. Но исподтишка. Трусливо.
Когда бабуля впервые привела Бена в школу, Амбер удостоила его лишь презрительным взглядом. А разве забудутся брошенные ею вскользь реплики?
— Послушай, Бен, у тебя что, нет другой одежды?
— Послушай, Бен, не знаю, как у вас в Сиднее, но здесь мы пользуемся дезодорантами.
— Послушай, Бен, разве мама не учила тебя, что неприлично так таращить глаза на девочек?
Он нахмурился, вспомнив, как однажды Амбер поймала его за этим занятием. В тот жаркий летний день — примерно через год после того, как департамент опеки отправил его жить к бабушке, — она лежала во время большой перемены на школьном дворе на траве под деревом, расстегнув две пуговки на своей белой блузке. Со скамейки, на которой сидел Бен, ему прекрасно была видна ложбинка между ее грудями, затянутыми в дорогой шелк и кружева.
Когда он совершенно размяк от разглядывания соблазнительных форм, девочка повернула голову и, что называется, поймала его на месте преступления. Ему не удалось, как обычно, быстро отвести взгляд.