— Я не была уверена, что вы захотите меня видеть п-после… — девушка замолчала, и по лицу ее пробежала мучительная судорога, — после того, что с вами сделали.
— Но вы в этом не виноваты! — возмутилась Элисия. — Неужели я стану винить вас в происшедшем и питать к вам какую-то неприязнь? О, Луиза, вы — моя единственная подруга! — Элисия раскрыла объятия навстречу растерянной девушке, которая выглядела совсем надломленной.
Притянув к себе хрупкую, дрожащую фигурку, Элисия бормотала слова утешения, которые вряд ли могли умерить глубокую печаль, переполнявшую Луизу. Но какое-то успокоительное действие они оказали, потому что рыдания Луизы постепенно стали стихать, и она тихонько прислонилась к подруге, судорожно вздыхая.
— Помните, как при нашей первой встрече я сказала вам, что мы понадобимся друг другу, чтобы излить душу? Помните? — спрашивала Элисия Луизу, пытавшуюся вытереть глаза до нелепости крохотным кружевным платочком.
— Да, я помню, — сдавленно отвечала та, — но я представить себе не могла, что это произойдет при таких обстоятельствах. Мне до сих пор не верится, — она недоуменно посмотрела на расползавшийся по щеке Эли-сии огромный синяк, — что мама пыталась вас убить… что она т-такая… что оба они мертвы… — прошептала девушка, с трудом понимая все значение случившегося. — Я никогда их не знала по-настоящему. Все в их жизни было лживым. — Она горестно вздохнула. — Я никогда не была с ними близка. Мама и папа не любили выказывать привязанность… По правде говоря, я иногда задумывалась, нужна ли я им вообще. Ребенком я вечно им мешала. С няньками я проводила больше времени, чем с родителями. Только когда я достигла совершеннолетия, я приобрела в их глазах какую-то ценность.
— Луиза, пожалуйста, успокойтесь, — умоляюще промолвила Элисия, страдая при виде бледного, глубоко потрясенного лица подруги.
— Но нужно смотреть правде в глаза. Так будет лучше. Я горюю не столько из-за их смерти, сколько из-за их предательства.
Возможно, было разумнее дать Луизе выговориться. В ней нарастала внутренняя сила, она взрослела на глазах, осознавая, что произошло и почему. «После этого она станет сильнее, — подумала Элисия, замечая решительность, появившуюся в нежных серых глазах. — Она никогда не станет жестокой, потому что доброта и мягкость ей свойственны от природы».
— Они слишком многого хотели, Элисия, — грустно заключила Луиза. — Жадность погубила все достойное, что было в них изначально. Но кем бы они потом ни стали, они — мои родители, и я никогда их не забуду, несмотря ни на что. — Луиза нехотя поднялась. — А теперь у меня много дел, которыми следует заняться, хотя я не знаю даже, с чего начать. — И она сокрушенно покачала головой.