— Нет, продолжайте, как обычно, и никаких ссуд Питеру без моего ведома. Если возникнет что-то срочное, немедленно сообщите мне, — отозвался Алекс, поправляя перед зеркалом белоснежный атласный галстук. — Остальное, Доусон, оставляю на ваше усмотрение. Я полностью доверяю вашей порядочности.
— Благодарю вас, ваша светлость, — отвечал Доусон, смущенный похвалой. — Вы оказываете мне большую честь. Разрешите пожелать вам приятного путешествия, хотя, кажется, дождю не видно конца. Так что утро вашей поездки обещает быть пасмурным. Вы уверены, ваша светлость, что хотите отправиться верхом впереди кареты? — озабоченно осведомился управляющий.
Лорд Тривейн посмотрел на маленького седого человечка, сутулого, с напряженно прищуренными глазами. Он верил Доусону так, как никому другому. Много лет назад Доусон взялся управлять всеми поместьями маркиза и теперь знал о его финансовых делах столько же, сколько сам Алекс, если не больше. Тривейн нисколько не кривил душой, объявив Доусону, что полностью в нем уверен.
— Не стоит беспокоиться, Доусон, я… — начал было лорд Тривейн в ответ, но тут в дверь кабинета легонько постучали, и, открыв ее, лакей торжественно провозгласил:
— Леди Марианна Вудли, ваша светлость.
Затем он отступил в сторону, и в комнату царственно вплыла леди Марианна. На ней было дорожное платье из алого бархата, подбитая мехом накидка из той же материи и такая же шляпка. Руки ее прятались в большой муфте из темного меха. Едва она переступила порог, как волна экзотического аромата ее духов нахлынула на обоих мужчин, стоявших посреди кабинета.
Доусон незаметно выскользнул из комнаты. Ему леди Марианна никогда не нравилась, и, с точки зрения управляющего, его светлость поступил мудро, расставшись с ней. Единственное, о чем мечтал Доусон, чтобы маркиз отделался от нее без долгих прощаний. Маркиз очень бы удивился, если б узнал, что подобное мнение разделяли все его домашние.
— Алекс, дорогой, — промурлыкала красавица, — ты был так нелюбезен, что ни разу не навестил меня с тех пор, как я вернулась из деревни. — И она мило надула очаровательные губки.
Прищурив золотые глаза, лорд Тривейн наблюдал, как она приближалась, грациозно протягивая к нему узкие, тонкие ладони. Поистине леди Марианна была чудо как хороша. Тщательно причесанные темно-каштановые волосы открывали прекрасный лебединый изгиб ее стройной длинной шеи, карие с поволокой глаза были осенены густыми, искусно подкрашенными ресницами, прелестный розовый ротик приподнялся, приглашая его к поцелую, который — в этом он не сомневался — будет долгим, глубоким и полным взаимной страсти. Конечно, сейчас он желал ее не так сильно, как раньше, но не восхищаться ею не мог. Но не только восхищение пробудило в нем созерцание округлой белоснежной груди, едва прикрытой низким вырезом алого платья. Воспоминания дорисовали ее манящие изгибы, ощущение теплого обнаженного тела, прильнувшего к его собственному… тоже нагому.