В комнату детективов вошел Энди Паркер и швырнул шляпу на стол.
– Ну и денек, ребята, – проворчал он. – Передавали, что будет 21 градус. Можете себе представить? Это в марте-то? Наверное, дождь вымыл всю зиму из города.
– Наверное, – согласился Карелла. Он записал время свидания с Тэффи в блокнот и отметил, что перед выездом в 2.30 нужно будет позвонить ей.
– У вас дома какая погода, Чико? – спросил Паркер у Эрнандеса.
Фрэнки Эрнандес печатал и не мог расслышать, что сказал Паркер. Он перестал печатать и спросил:
– Что? Ты со мной говоришь, Энди?
– Угу. Я сказал, что у тебя дома такая же погода.
– Дома? – переспросил Эрнандес. – Ты имеешь в виду Пуэрто-Рико?
– Конечно.
– Я родился здесь, – сообщил Фрэнки Эрнандес.
– Конечно, знаю, – кивнул Паркер. – Все пуэрториканцы говорят, что они родились здесь. Послушать их, так на Пуэрто-Рико вообще никто не рождается. Послушать вас, так нет даже острова, который называют Пуэрто-Рико.
– Это не правда, Энди, – мягко возразил Эрнандес. – Большинство пуэрториканцев очень гордятся своей родиной.
– Но только не ты! Ты же отрицаешь, что родился на Пуэрто-Рико?
– Я родился здесь, – сказал Фрэнки Эрнандес и продолжил печатать.
Эрнандес не рассердился, и Паркер, судя по его внешнему виду, тоже не рассердился. Карелла не обратил особого внимания на перепалку. Он составлял список телефонных звонков, которые они с Коттоном Хоузом должны сегодня сделать. Когда Паркер заговорил опять, Стив Карелла даже не поднял голову.
– И это делает тебя американцем, да, Чико? – начал Паркер. Эрнандес оторвался от машинки.
– Ты со мной говоришь?
– Да, с тобой, Чико, – ответил Паркер. – Поразительно, как это вы все не слышите, чего не хотите…
– Хватит, Энди, – неожиданно вмешался Карелла.
– Что это с тобой, черт подери? – Паркер повернулся к Карелле.
– Перестань. Ты мне мешаешь в моей комнате.
– С каких пор, черт побери, она стала твоей?
– Сегодня я сижу на телефоне, а ты вообще выходной. Так что пойди проветрись. Если хочешь, поищи ссору на улице.
– С каких это пор ты стал защитником угнетенных? – саркастическим тоном поинтересовался Энди Паркер.
– С этой самой минуты, – ответил Стив Карелла и вскочил на ноги.
– Да?
– Да.
– Можешь засунуть тогда это себе…
И Стив Карелла ударил.
До последней доли секунды он не собирался наносить удар, до того момента, когда его кулак, встретившись с челюстью Паркера, отбросил того к стене. Карелла знал, что он зря ударил Паркера, но он знал и то, что ему не хочется сидеть и слушать, как в такое прекрасное утро на Эрнандеса льют помои. "И все же, – сказал себе Карелла, – зря я его ударил".