----------------------
Введение
Мир никогда не будет таким, каким он был раньше. Ушли святые общины, праведные евреи - дети и их матери, раввины, библиотеки с тысячами религиозных книг - частью всей миллионной еврейской библиотеки, святые свитки Торы, подсвечники для вечера пятницы и коробочки с ароматическими веществами для вечера субботы. Мир, который ни историк, ни социолог, ни антрополог, ни писатель не способен восстановить - нет даже волоска его, только тень.
Тысячелетний мир, жизнь, охватывавшая целую часть света - Европу, - ушла, исчезла, была разрушена. Читайте книги, объявления о ежегодных собраниях уцелевших, посещайте выставки, которые проводят различные культурные организации, члены которых отправляются в своей памяти назад, в холодные газовые камеры, чтобы вспомнить. Люди возвращаются в большие и маленькие города, где они родились, чтобы вспомнить те моменты, кусочки прошлого. Часть двери, кусочек улицы 1939 года... все, что они могут сказать - "Я часть этого разрушенного мира".
Некоторые находки демонстрируют полноту разрушения. Кто-то находит обгоревшую обложку Талмуда и ставит ее за стекло, рядом с еврейской польской шляпой, которую носил молодой человек, вероятнее всего, погибший в Треблинке.
Мне отвратительны те, кто никогда там не был, но изображает "возвращение" ради личного продвижения или денег. Переживший Холокост поэт послевоенной эпохи Довид Зарицкий выразил свой ужас по этому поводу в 1947 году в поэме "К скорбящим":
"... и потому что я видел, как ты тонешь в слезах скорбящих,
которые многажды хоронят и сопровождают кадиш твоей памяти,
постоянно взваливают себе на плечи готовые мешки слез...
а ручка - заправленная еврейской кровью - в руке!
У них хорошенькие слезы, отполированные, они плачут прелестно...
Когда мешок со слезами открыт, весь мир становится мокрым!
Когда ручка высыхает, она заново наполняется еврейской кровью...
И время от времени раскрывается рана, когда слово
нужно для рифмы - оно должно быть - каждое слово оплачивается
ради кусков золота - они выливаются из глаз в карманы...
Семь долгих лет мой народ дышал с мучениями.
Своими окровавленными, полными боли кусочками души и легких!
И миллионы хищных рук, десятки миллионов дубинок
день и ночь радостно бьют по его седой голове...
Так что нам надо, а? Что нам нужно, я спрашиваю вас, главы семей!
Ваши мысли, ваше сознание нужно, а не ваши
скорбящие языки,
ум, для того, чтобы найти слово, которое мать скажет своему единственному
сыну,
чтобы вдруг сбросить годы мук и снять
груз уныния с ее плеч.
Ум, который полон священными мыслями о народе -