и нет места для разведенных слез, созданных на пишущей машинке -
найдет такое слово!"
(Перевод на английский Хейлы Хойсман. Copyright 1980 by Light Magazine, Inc.)
Что это означает? То, что мы извлекаем из прошлого - эти сентиментальные старые вещи, - не более, чем антропологические памятники? Люди испытывают ностальгию, но разве их связь с иудаизмом определяется лишь содержимым стеклянных шкафов в музеях?
Эта книга существует отчасти потому, что я тоже хотел сохранить кое-что из того мира. История очень простая - пришла война и были созданы гетто. Я был молодым раввином в Ковно (Каунасе) - в литовском городе, который был известен во всем еврейском мире.
Простые люди задавали мне вопросы. Поскольку жизнь была ненормальной, шла война, они не всегда были уверены в том, чего требует от них Тора. Многие источники были недоступны, и я не мог разрешать эти вопросы так, как я это делал бы в нормальной обстановке. Я полагался на свое знание источников, и я записывал вопросы и свои короткие наставления на клочках бумаги, которые хранил в жестяных банках и прятал в гетто, чтобы их сохранить. Если я выживу, - думал я, - то превращу эти короткие записки в полные тексты ответов.
Я чувствовал, что я не просто веду дневник, историческую запись, хотя и этого было бы достаточно. Повседневная жизнь в гетто, еда, которую мы ели, помещение, набитое людьми, которое мы занимали, лохмотья на наших ногах, вши, отношения между мужчинами и женщинами, отношение немецких офицеров - все это переплеталось с вопросами, которые мне задавали. И это память, которую вопросы воскрешают.
Как мог еврей в 1942 году, под хлыстом немецкого зверя, чувствовать свою избранность? Как мог он чувствовать себя частью избранного Б-гом народа, когда он своими глазами наблюдал унижение старших в поколении, праведников и ученых? Когда города занимали немцы, марширующие во славу Германии, одним из первых действий их - равно детей банкиров и необразованных крестьян - было таскать еврея за бороду - давний символ еврея - и отрывать ее.
Немцам этот вид мучения доставлял удовольствие. Никаких особых приемов не требовалось, никаких дурацких приспособлений, никакой воды, никаких бритв. Все, что солдату нужно было сделать, - это схватить еврея за бороду и потянуть. Какое ему было дело до того, что волосы выдирались с кожей? Впрочем, это и лучше - пусть напоминает еврею, что борода безобразна и что он не имеет права ее носить. Ее вид оскорбляет немецкие глаза, которые привыкли к красотам ландшафта, пивным кружкам и женским прелестям.