Маршал не сводил с нее восхищенных глаз. От него так сильно разило помадой, что Валентина еле сдержалась, чтобы не чихнуть прямо ему в лицо.
– Это просто невероятно, мадам, – сказал он, улыбаясь во весь рот. – Просто невероятно. Я просто не могу прийти в себя!.
– И что же кажется вам столь невероятным, сир? – спросила она, чуть понижая голос, так же, как сделал и он.
– Эта перемена в вас, – произнес он. – Вчера вечером вы были розой, прекрасной, благородной, но и ужасно колючей, судя по словам моего друга Де Шавеля – вы просто дали ему от ворот поворот, разве не так? А сегодня – о Боже, мадам, вы просто чудо! – Его глаза скользнули вниз и как будто приклеились к ее низкому вырезу. Ей хотелось запустить в него бокалом с вином. Но она улыбнулась и пальчиком коснулась его рукава, проводя по манжету мундира так, что в конце концов дотронулась до запястья.
– Вчера вечером я потеряла вас, – сказала она. – Я ужасно расстроилась. Но когда я получила от вас эти прелестные розы, то была так счастлива. Это правда, что женщины находят вас неотразимым?
Он поднял брови, и его самодовольная улыбка стала еще шире, его полные красные губы в сочетании с крепкими белоснежными зубами делали его похожим на какого-то зверя.
– Это я нахожу женщин неотразимыми, уж можете мне поверить, – произнес он. – И вас более всех остальных. Ну почему вы так хороши? Неужели вы хотите, чтобы страдал несчастный солдат, который может отправиться на войну и никогда не вернуться? Неужели вы столь же жестокосердны, сколь прекрасны?
Графиня взглянула в его черные голодные глаза, горящие от выпитого вина и страсти, и лишь мысленно взмолилась, чтобы Господь позволил ей убедительно сыграть свою роль. Мюрат ей был ужасно неприятен, эта смесь аромата крепких духов и мужского запаха, сильные огрубевшие руки, разгоряченное лицо вызывали у нее страшное отвращение, ей казалось, что ей станет дурно, если только он коснется ее. Но весь ее план строился на ее отношениях с этим животным, у нее не было выбора, и необходимо было усыпить подозрения своего мужа.
– Я никогда бы не смогла поступить жестоко с вами, сир, или с каким-либо другим солдатом, сражающимся за его величество Наполеона. И если я смогу доказать вам это, то…
– Можете, – сказал он, поднимая свой бокал и глядя ей прямо в глаза. – Сегодня вы пригласили меня на этот превосходный прием. Позвольте и мне пригласить вас разделить со мной ужин.
– Завтра? – прошептала Валентина.
– Нет. – Он поставил на стол пустой бокал. – Сегодня. Уже все готово.
– Но сегодня я не могу. – Ей с трудом удалось скрыть свой страх, однако кровь отхлынула от ее лица. – Сегодня это невозможно. Я приду завтра. Завтра вечером в любое время.