После зноя улиц прохлада бара казалась просто упоительной. Бармен у стойки болтал о чем-то с мулатом оливкового цвета. Завидев Маргарет, он шепнул мулату на ухо, судя по тому, как они оба рассмеялись, явную скабрезность. Потом, приняв серьезный вид, чинно доложил ей, что никто не знает того парня, которым она интересуется.
Их ухмылки были просто невыносимы, и Маргарет поспешила уйти, не заказав себе никакой выпивки. В отеле Маргарет съела ужасный ужин и снова вышла на улицу. Магазины уже закрывались, и толпы людей возвращались с работы домой.
Белые говорили о видах на урожай земляных орехов.
Негры толковали о несправедливом законе о выборах.
Маргарет шла к дому, где, как ей сказали, местные негры встречались с женщинами. Еще издали она увидела парочки, сидящие на террасе на пустых ящиках. Вели они себя весьма непристойно и, время от времени, растворялись в темноте. Напрасно Маргарет всматривалась в них — незнакомца здесь не было, но негры стали проявлять к ней нездоровый интерес. Маргарет испугалась и поспешила удалиться.
На первом же попавшемся такси она поехала в отель. Дорога была ужасной, машину нещадно трясло и Маргарет то и дело подпрыгивала на сиденье, но она ничего не замечала. Ее переполняли неутоленные желания: Маргарет любила своего незнакомца. Она вспоминала, как нежно он смотрел на нее, как прижимал к широкой груди, когда на крепких руках выносил из зала, охваченного общей дракой. Найдет ли она его снова? Почему он убегает от нее? Может быть, она утратила свою привлекательность?
Маргарет вспомнились слова старой песни: «Это последняя роза лета, пусть цветет в одиночестве».
Ей нравилась грустная мелодия этой строки, и она снова и снова повторяла ее: «…пусть цветет в одиночестве».
Наконец машина остановилась у входа в отель. Маргарет рассчиталась с шофером и поднялась по лестнице. Бой, дежуривший на этаже, по своему обыкновению дремал на кожаном диване. Маргарет рывком отворила дверь своего номера и… застыла в настоящем шоке.
В комнате находился мужчина, которого она искала.
Он стоял посреди комнаты, молчаливый и улыбающийся. Она подошла к нему и почти робко тронула твердые мускулы его груди, вздохнула и… тут же была как ребенок подхвачена на руки и перенесена на кровать.
Она спросила, как его зовут.
О-о! Чудо за чудом! Его звали Томас!
Томас! Так же, как и того, другого!
Как нежен он оказался. Он вылизывал ее как большой фавн. Сначала он щекотал кончики ее грудей, словно извинясь за то, что прихватывает их одновременно зубами. Потом его язык проник в теплую ложбинку между грудей, скользнул по ребрам и вывел очаровательный узор на животе. Затем язык спустился ниже, к золотистой рощице, нависшей над п… Очень, очень нежно язык раздвинул шелковистые волосы и смочил деликатную щель прежде, чем войти в, нее, по пути он успел пощекотать и облизать клитор.