— Я так и знал! — на мгновение отец обрадовался, но вдруг снова помрачнел. — Но ведь я не прислал тебе куклу! Что же это: Как я мог забыть о своей маленькой девочке?
— Куклу? — Лиза не верила своим ушам. Что с отцом?! Разве он забыл, что она не играла в куклы уже шесть лет? Лиза попыталась улыбнуться.
— Папа, ты, наверно, спутал меня с Эвви. Но даже она уже не в том возрасте, когда играют в куклы:
Он, словно не слыша ее, повторил:
— Нет, нет, милая Лиза, я говорил о тебе. Ты у меня маленькая красавица — вылитая мать. А я не подумал о тебе, моя малютка…
— Папа, пожалуйста, послушай меня…
— Нет, нет, я сегодня же пошлю дворецкого за куклой для тебя, даже если это будет последнее, что я успею сделать. — Он встал, намереваясь позвонить и вызвать слугу. Лиза едва остановила его.
— Нет, нет, папа, — стала она его уговаривать. — Не надо посылать Читхэма в Лондон по этому делу. Ты очень устал. Сядь, отдохни.
— Я виноват. Ты просила куклу, — продолжал он рассеянно.
— Но ведь я уже давно не играю в куклы, папа. Разве ты забыл?
— Не надо казаться старше, чем ты есть, дочка, — тихо проговорил он.
— Но ведь это правда. — Она пыталась урезонить его. — Этим летом вы с мамой хотели устроить для меня первый бал. Я ведь уже почти невеста. — Лиза с горечью вспомнила об Айване. — Я даже достаточно выросла, чтобы целоваться, — сказала она вдруг.
— Целоваться? — отец вдруг разозлился. — А ты уже целовалась?
Лизе очень не хотелось отвечать, но солгать отцу она не могла.
— Один раз, — прошептала она. Внезапно отец ударил ее по лицу. Лиза заплакала от боли и обиды, держась за щеку. Она в ужасе смотрела на него, не понимая, что случилось. Никогда прежде он не поступал с ней так! Затем отец обнял ее. По его щекам тоже текли слезы.
— Ты никогда больше не должна целоваться, обещай мне это, моя дорогая девочка.
— Но, что я такого сделала.
— Ты не должна стать такой же, как твоя мать. Грешно даже то, что ты похожа на нее!
— Но… но что с ней случилось? — спросила Лиза, которой уже не хотелось узнавать об этом.
— Ребекка, моя любимая Ребекка. — Он закрыл лицо руками. — Я никогда, ни за что не хотел верить чужим словам. Я смеялся над сплетнями. Но… оказалось, что это правда. Мой ангел оказался падшим ангелом. Она совершила самый отвратительный про ступок. Я сам застал ее с ним в постели…
Он умолк, казалось больше не замечая, что он здесь не один. Он сидел и плакал, погруженный в безысходное отчаяние, которое теперь передалось и Лизе. Раньше она думала, что вся эта болтовня слуг — злословие жестоких людей, и не больше. Но оказалось вдруг, что это правда, от которой некуда деваться.