Лизе очень хотелось как-то утешить отца, сказать, что все это неправда, но она не могла не верить собственным ушам и не могла не видеть, что с ним творится, тем более что ее состояние теперь было не лучше, чем его.
Лиза обняла его за плечи.
— Не надо плакать, папа, — уговаривала она. — Все еще будет хорошо, вот увидишь. Мама… — она всхлипнула, — мама очень жалеет об этом, я знаю.
Хотя Лиза пыталась, как могла, утешить отца, сама она почувствовала, как будто что-то умерло в ее душе, может быть, все, что еще оставалось от ее детства, а может быть, ее вера в ангелов. Она все еще обнимала отца, надеясь, что он хотя бы посмотрит на нее, но тот был сейчас от нее страшно далек. Отстранившись от нее, он закрыл лицо руками и снова стал плакать. Только убедившись, что помочь она ничем не сможет, Лиза оставила его наедине с его горем и тихонько вышла.
Лиза брела по коридорам, сама не зная куда. Она боялась, что тоже сойдет с ума. Ей даже не с кем было отвести душу. Нечего было, и думать рассказывать об этом Эвви, тем более слугам. А к матери Лизе идти вовсе не хотелось.
Даже само имя «Ребекка» вызывало сейчас у Лизы неприязнь. Мать действительно сделала черное дело. Лиза снова потрогала щеку, по которой ее ударил отец. А вдруг она сама кончит тем же самым. Ей вспомнился поцелуй Айвана. Да, ей было страшно, но и немного приятно тоже.
Лиза бросилась бежать к выходу из особняка. Она больше не могла находиться в этом доме. Когда она, наконец, оказалась на улице, то единственное ее желание было — бежать отсюда без оглядки. Лиза побежала к темной конюшне. Как обычно, в субботний вечер почти все конюхи уходили в Ноддинг Нолл, посидеть в кабачке, и она знала, что конюшня в это время пустует. Через несколько минут она зажгла фонарь и нашла своего пони. Танцора беспокоил сильный ветер, от которого дрожали дощатые стены конюшни, но последствия того прыжка через загородку на нем, похоже, никак не сказались. Лиза готова была сразу пуститься в путь, не подумав о том, что у нее с собой не было ни шали, ни накидки. Сейчас она думала только о том, чтобы поскорее бежать отсюда.
Она села на Танцора и схватилась за поводья. В это время чья-то рука взялась за узду пони.
— Что вы здесь делаете, дурочка вы этакая? — услышала она знакомый голос.
В испуге Лиза обернулась и увидела Айвана. Он был в ярости.
— Я собираюсь уехать, — выкрикнула она;
— Вы что, с ума сошли? Слезайте с пони немедленно!
Свободной рукой Айван потянулся к Лизе, собираясь, очевидно, стащить ее с пони, но Лиза хотела бежать любой ценой и не собиралась уступать ему.