Лиза не раз собиралась продать это розовое платье. Разозлившись на Айвана, она хотела при первом же удобном случае поехать в Каленбери. После этого можно было бы явиться в Баронский зал и бросить деньги ему под ноги. Она покажет ему, что ее не сломить!
Но все же этот план так и не был воплощен. Миссис Майерс так хотела, чтобы бал удался на славу, что Лиза не решилась огорчить ее сообщением о том, что собирается уходить. К тому же домоправительница была так добра и внимательна к Лизе, что девушка считала себя у нее в долгу. Миссис Майерс даже ни словом не обмолвилась о том, что застала Лизу в покоях маркиза. Домоправительница могла опозорить служанку поневоле, но добрая женщина стала к Лизе даже, кажется, внимательнее и ласковее. Поэтому она не стала уходить из замка, а вместо этого помогала домоправительнице в многочисленных хлопотах по подготовке бала.
Но вот, накануне бала, Лиза все же сказала миссис Майерс о том, что собирается уходить, и та очень огорчилась, словно испугавшись за Лизу. Девушка обняла домоправительницу и заверила, что все будет в порядке.
Лиза все же решилась продать свой бальный на ряд, но не сейчас, а через несколько дней. Поэтому она особенно боялась запачкать или порвать розовое платье. Может быть, разумнее было бы положить его обратно в коробку, но Лиза не могла бы заставить себя появиться на балу у Айвана в платье из тафты которое последний раз было на ней в замке. А главное, ей хотелось бы, чтобы Айвам увидел ее в этом роскошном наряде, особенно когда она будет танцевать с другими мужчинами. Пусть его девиз «Такова моя воля», но это не значит, что ему удастся заставить ее забыть о своей гордости.
— Я слышу колокольчик! Это его сани! Мы поедем на бал!
Эвви вскочила и заметалась по комнате. Лиза даже рассмеялась, глядя на сестру, хотя никакой радости ей самой перспектива отъезда не доставляла.
— Возьми манто, глупенькая! Неужели ты хочешь схватить простуду и слечь? — проговорила Лиза. Она помогла одеться сестре и оделась сама, хотя старенькая верхняя одежда не соответствовала их великолепным нарядам.
— Лиза, а ты надела мамино жемчужное ожерелье? — Эвви вдруг потянула руку, попытавшись дотронуться до шеи сестры.
Лиза напряглась. Она уже давно скрывала от Эвви правду. Ожерелье это было продано несколько лет назад, и они почти год после этого прожили на вырученные деньги. Уже когда Лиза подумывала о том, чтобы продать мамины изумрудные серьги, словно дар Божий пришло первое письмо от тетушки Софи. Лиза почувствовала себя виноватой перед сестрой, но все же она поспешила отойти в сторону, чтобы та не смогла потрогать ее шею.