Может быть, Ленц укрывал военных беженцев здесь, на территории своей клиники?
Великий гуманист Юрген Ленц, дающий убежище жертвам войны и больным детям? Не похоже на то.
Потому что это место вряд ли можно было назвать убежищем. Крестьянские дети, собранные в этот палаточный город, были одеты совершенно не по сезону; все они мерзли. А вокруг бродили вооруженные охранники. Это больше всего походило на лагерь для интернированных.
А потом он услышал крик, донесшийся с территории палаточного лагеря; молодой мальчишеский голос. Кто-то из находившихся там заметил его. Крик тут же подхватили товарищи зоркого мальчишки, все дети принялись махать Бену и кричать что-то непонятное. Впрочем, он сразу понял, чего они хотели.
Они хотели, чтобы их освободили отсюда.
Они хотели, чтобы он им помог. Они видели в нем спасителя, человека из внешнего мира, который мог бы помочь им вырваться оттуда. Бен почувствовал болезненный спазм в желудке, его затрясло, причем вовсе не от холода.
Что с ними здесь делали?
Внезапно раздался крик с другой стороны, и один из охранников направил оружие на Бена. А в следующее мгновение уже несколько охранников орали на него и махали руками, указывая в сторону.
Их требование тоже было совершенно ясным: убирайся с частной территории, или мы будем стрелять.
И впрямь тут же раздалась короткая автоматная очередь, и Бен увидел, что в нескольких футах слева от него взметнулось снежное облачко, поднятое пулями.
Они не шутили и к тому же не отличались терпеливостью.
Дети беженцев были здесь пленниками. А Анна?
Находилась ли Анна там, внутри?
Услышь меня, Господи! Я надеюсь, что с ней не случилось ничего плохого. Я надеюсь, что она жива.
Он не знал, чего ему хотеть — то ли желать, чтобы она была там, внутри, то ли молиться, чтобы она туда не попала! Бен повернулся и поспешно отступил вниз по склону горы.
— Я вижу, вы уже соображаете, что к чему, — лучезарно улыбаясь, проговорил Ленц. Он остановился в ногах ее передвижного ложа и сложил руки на животе. — Может быть, теперь вы захотите сказать, кому сообщили о моей истинной личности?
— Е..ть тебя в ж..у, — выругалась Анна.
— Сомневаюсь, что это когда-нибудь кому-нибудь удастся, — ровным голосом ответил Ленц. — Как только закончится распад кетамина, — он взглянул на свои золотые часы, — а это произойдет не более чем через полчаса, вам введут внутривенно около пяти миллиграммов мощного опиоида, известного под названием “знаток”. Вам приходилось когда-нибудь иметь с ним дело? Может быть, в ходе хирургической практики?
Анна безучастно глядела на него.