— Вы забыли еще один сундук, мисс, — озабоченно напомнила миссис Томас.
— Нет, — выдохнула Абигейл, уставившись на ритмично помахивающий хвост лошади, не подрезанный, как у коней брата, до самой репицы. Она всегда считала подобную операцию бессмысленной жестокостью по отношению к животным. — Тот сундук мне не понадобится.
— Но…
Абигейл вытащила из ридикюля золотой соверен и взглянула в морщинистое встревоженное лицо старушки.
— Сделайте мне одолжение, миссис Томас, сожгите его. Мне он больше ни к чему.
— Как изволите, мисс.
Миссис Томас вошла в коттедж и тут же вернулась с оставленной мистером Томасом корзинкой.
Интересно, что сделал Роберт с масленкой: поставил в буфет или сунул в корзину? А мистер Томас? Рассказал ли он жене о том, как мисс Абигейл и ее «мистер» резвились нагими в волнах?
Ну, конечно же, рассказал.
Но Абигейл, как ни странно, не испытывала ни унижения, ни стыда.
Дорога на станцию вилась по горной тропинке. Одно неверное движение, и колесо соскользнет с обрыва и экипаж полетит на острые камни.
— Стойте!
Миссис Томас нервно дернула за поводья. Абигейл порылась в ридикюле, нашла ключ к сундуку, где были похоронены все ее фантазии.
Какая ирония в том, что именно эти мечты хранили Роберта более двадцати двух лет!
А Абигейл не принесли ничего, кроме боли, став несокрушимым барьером между ней и теми, кому следовало бы подражать.
И, не успев как следует подумать о том, что делает и что оставляет навеки, Абигейл привстала, размахнулась и швырнула ключ в океанские волны.
Он сверкнул на солнце и навсегда исчез в серой пучине.
Но какая разница?
Отныне у Абигейл не осталось грез.
Но ведь именно поэтому она и решила провести несколько дней в уединенной хижине: попрощаться со своей коллекцией эротики, столько времени воспламенявшей запретные желания.
Нестерпимый блеск океанской глади резал глаза. Абигейл опустила ресницы и приняла решение, еще неделю назад совершенно немыслимое.
Она вернется в Лондон и выйдет за первого же поклонника, которого ей сосватают доброжелательные и обеспокоенные родственнички.
— Чертова кляча! Следовало бы сдать тебя на мыло!
Лошадь, тихо заржав, оглянулась. И наконец позволила Роберту схватить узду.
Это после двух часов погони за упрямым животным! Не говоря уже о том, каких трудов стоило ее выследить!
Роберт посмотрел в добрые карие глаза кобылы и почувствовал, как тает сердце. Даже несмотря на боль в стертых до крови ногах.
Должно быть, он в самом деле спятил, если любые карие глаза напоминают об Абигейл.
Он схватился за луку и вскочил в седло.
Солнце сияло, как новенькая монета, на синем небе ни единого облачка, как всегда после бури.