Люси Тэйл глубоко вдохнула чистый воздух.
— Как будет хорошо, — сказала она, — когда трансляторы полностью вытеснят бензин. Здесь так легко дышится, не то, что на шоссе!
Хэккет, очнувшись от своих мыслей, хмыкнул.
— Такого столпотворения я еще не видел. И могу представить себе только один случай, когда движение могло бы быть еще большим.
— И какой же?
— Если бы им пришлось в панике удирать отсюда.
— Ты, я вижу, не очень жалуешь грэкхов, — улыбнулась Люси.
— И еще меньше — людей, — произнес он угрюмо. — Мы сейчас в положении индейцев, встречающих первые корабли с белыми на берегу только что открытой Америки. Грэкхи намного выше нас, по сравнению с тем насколько мы, в свое время, были выше индейцев. Но индейцы при этом не дрались между собой за право быть уничтоженными в первых рядах!
— Но грэкхи не…
— Ты так думаешь? — раздраженно спросил Хэккет.
— Они многое нам дали!
— Мы тоже облагодетельствовали индейцев металлическими томагавками, ружьями и виски, — проворчал Хэккет. — Они убивали томагавками друг друга, напивались до бесчувствия и достаточно часто обращали наши ружья против нас же. Но не пытались при этом удержать друг друга от получения этих томагавков, ружей или виски.
Люси нечего было возразить. Поскольку правительства некоторых стран протестовали против того, что страны с более развитой индустрией пользуются большими благами от подарков грэкхов. Они требовали, чтобы им была оказана помощь, чтобы их подняли до общего технического уровня. Однако мировая общественность была уверена в том, что когда-нибудь все придет в норму.
— К тому же, — продолжал Хэккет, — в целом для них почти ничего и не изменилось — одни охотники стали приносить больше добычи, зато другие большую часть времени валялись пьяными. Ты многого еще не понимаешь, Люси. Ты — врач, вот и ответь мне — сделали ли грэкхи медицину бесполезной наукой?
И опять Люси промолчала.
Хэккет снова погрузился в свои невеселые мысли.
Пусть и не получивший в прошлом Нобелевской премии, он считался одним из крупнейших ученых, и поэтому был включен в группу физиков Земли, которым грэкхи предложили углубиться в их науку. Однако у него ничего не вышло. До определенного уровня понимая, он как-то вдруг переставал понимать, и тогда выводы и сами идеи инопланетной физики начинали казаться совершенно бессмысленными, ведущими никуда и кончающимися ничем. И тогда грэкхи, со стенаниями, вежливо указали ему на дверь. В то время как другие, тоже ничего не понимая, тем не менее всячески превозносили инопланетный гений, Хэккет не скрывал своего неудовольствия. Поэтому его совсем отстранили от работы, и карьера его на этом закончилась.