Он протянул руку.
— Иди сюда, принцесса.
Она посмотрела на матрас. В ее глазах светилось желание.
«О Аллах, — подумал он, — что я совершил, что ты наградил меня этой женщиной?» Как бы там ни было, Саладин намеревался воспользоваться счастливым случаем.
Он искал тему для разговора.
— Расскажи мне о твоих снадобьях.
— Не о чем рассказывать, — она посмотрела на ятаган. — Просто хорошее лекарство.
Он хотел найти путь к ее сердцу.
— Спасибо, что ты спасла меня. Теперь я навеки твой должник.
— Никаких долгов, — она обиженно провела пальцами по старому дереву сундука. — Ты уже расплатился. Ты ничего не должен.
У Саладина бурчало в животе. В висках пульсировала боль. Он никогда не брал в рот спиртного, но теперь понимал, как должен чувствовать себя Малькольм, когда ему случается перебрать эля.
Ему нужно было разговорить Иланну.
— Ты считаешь, что я заболел потому, что вел себя, как скотина?
— Откуда принцесса ашанти может знать, что чуть не превратило тебя в мелкую пыль? — с небрежным изяществом записной кокетки поинтересовалась она.
— В мелкую пыль?
— Это то, что оставляют от человека джунгли. Высохшие кости. Пыль в гробу мусульманина.
Гробом мусульманина становилась мать-земля, но он решил пока не объяснять законов своей религии: это вряд ли поможет ему достичь цели.
— Многие мои единоверцы считают, что человек должен стать рабом того, кто спас ему жизнь.
— Рабство — плохо. Очень плохо. Саладин выругался про себя: надо же было додуматься заговорить о том, что наверняка вызовет у нее злость:
— А почему бы не поработить сердце? — тихо предложил он.
Она двинулась к двери.
— Для этого нет времени.
Он должен остановить ее. Используя самый избитый прием, Саладин закашлялся и застонал.
Она метнулась к постели. Придерживая его так, как раньше, она поднесла к его губам стакан.
— Вот. Пей медленно, медленно. Не поперхнись.
Он сделал глоток, почти не чувствуя вкуса апельсинового напитка. Все его внимание было поглощено ее мягкой, пышной грудью. Иланна пахла сладкими травами и мускусом, и этот запах влек к себе Саладина.
Когда она убрала стакан, он прошептал:
— Мне очень жаль, что я испортил твое платье.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Потом вздохнула:
— Мне тоже очень-очень жалко твою книгу.
Он мог бы поведать ей об одиноком мужчине, который отказался от всех желаний тела и души, чтобы жить в чужой стране, с людьми, которыми он восхищался. Она заставила его отказаться от давным-давно принятого решения. Он много дней копался в своей душе, пытаясь понять причины своего недовольства.