— Вот зачем, — он раздвинул ее ноги.
Поняв, что он намерен сделать, Элпин ухватилась за спинку кровати. Резкое движение заставило ее поморщиться.
— Я могу помыться сама.
— Правда. Но ты не можешь не признать, что кое-где, — он указал пальцем, — тебе все еще больно.
— Ну, ладно, ладно, но тебе ни к чему так занудствовать и лезть ко мне с этой холодной тряпкой.
— А тебе незачем так упрямиться. Я твой муж, Элпин, и мне очень нравится смотреть на тебя.
Возможно, он считал, что имеет полное право по-хозяйски смотреть на нее. Элпин и самой нравилось, как она чувствует себя в его присутствии, нравилось, как он обнимает ее. Но она скорее откажется от «Рая», чем признается в этом.
Собравшись с силами, она расслабилась и легла, закинув руки за голову.
— Если тебе нравится развлекаться, изображая горничную, то почему я должна спорить?
— Ты очень мудрая женщина, — похвалил он ее. За эту дьявольскую улыбочку и жизнерадостный тон он заслуживал мести! Пристроив мокрый кусок ткани у себя между ног, Малькольм улегся на постель.
— Что ты делаешь? Я думала…
— Тише! — он укоризненно погрозил ей пальцем. — Ты снова споришь, моя прелестная невеста. Я одновременно убиваю двух зайцев: грею полотенце и остужаю свой пыл.
Она не могла придумать достойного ответа. Украдкой глянув на его «пыл», она увидела, что он несколько присмирел.
— А-а-а…
— Однако я уверен, что, если в промежутке я, как ты метко выразилась, буду развлекаться, возражений не последует.
Элпин подняла глаза. Во взгляде Малькольма светился вызов. Ему не удастся шокировать ее: в конце концов, она уже рассталась с девственностью. Стараясь выглядеть спокойной, она махнула рукой.
Это был последний жест равнодушия в эту ночь. Он целовал ее грудь до тех пор, пока Элпин не обезумела от нового прилива желания. Он пробовал на вкус ее всю. начиная от мочек ушей до пупка и продолжал бы дальше в том же духе, не прекрати она эту вакханалию.
— Ну и ладно, — задорно заявил Малькольм. — Этот десерт я оставлю на потом.
Затем он достал теплое полотенце, и Элпин поняла, что испытала еще далеко не все. Она стиснула зубы под напором первобытных, звериных желаний. Ей удалось сохранять неподвижность, пока Малькольм не проговорил:
— Спасибо тебе, Элпин, за то, что ты подарила мне свою невинность.
Его искренность грела ей сердце, и Элпин — что бывало в ее жизни редко — почувствовала, что ее ценят. Она удивилась, что чувствует такую гордость в столь щекотливой ситуации, да еще рядом с таким человеком, как Малькольм Керр. Ведь именно он лишил ее спокойной жизни. Но сейчас она не могла презирать его. Ее тело жаждало его ласк, и за это он заслуживал всяческих похвал.