Услышав шум за своей спиной, Ричард бросил взгляд через плечо в сторону винтовой лестницы, ведущей на третий ярус башни. По ней спускались трое – два стражника и констебль.
– Ваша постель готова, милорд, – сказал один из стражников. – Мы застелили белье и положили меховое одеяло.
– В камине горит огонь, – добавил второй. – Дров, которые я оставил, должно хватить до утра, а завтра я принесу еще вязанку.
– Спасибо, ребята, – поблагодарил их Ричард, вручая каждому по монете.
Когда они ушли, Ричард перевел взгляд на констебля Тауэра.
– Вы тоже, Кингстон, можете неплохо заработать, – заявил граф с улыбкой.
– Я с нетерпением жду, когда мне представится такая возможность, – сказал Кингстон, протирая руки.
Дверь распахнулась, и в помещение вошел королевский капеллан. В руках он держал серебряный поднос, на котором стояли тарелки с жареным цыпленком, хлебом, сыром и кувшин шотландского виски.
Поставив поднос на стол, священник сказал:
– Ваша мать святая, Бэзилдон. Она прислала сюда своего лучшего повара, чтобы тот готовил нам, пока вы будете сидеть в заточении.
Взяв с блюда куриную ножку, Ричард взглянул на своих сотрапезников и спросил:
– Вы готовы?
Те кивнули, сгорая от нетерпения.
Наполнив кружки, Ричард достал колоду карт и игральные кости.
– Итак, господа, начнем.
«Вы встретитесь под голубой луной, а навсегда соединитесь, когда влюбленные будут прыгать через костер».
Это пророчество нашептала Кили великая богиня-мать. Кили снова увидит мужа, когда на небе взойдет голубая луна, а навсегда Ричард вернется к ней в праздник Белтейн, когда молодые влюбленные парочки будут прыгать через костер. По расчетам Кили, полная голубая луна появится в этом году в последний день марта, а белтейнские костры разожгут, как всегда, в ночь на первое мая.
«Значит, наша встреча состоится в последний день марта, – с надеждой думала Кили. – А первого мая Ричард навсегда вернется ко мне».
Три месяца тянулись мучительно медленно.
Наступил лютый январь. Деревья стояли в зимнем убранстве, сосульки искрились в лучах зимнего солнца. Взволнованные стайки скворцов, слетевшись на ветви каркаса,[9] жаловались на скудость ягод на дереве. Каждый день Кили отправлялась на прогулку по саду усадьбы Деверо. В застывшем, будто замороженном мире она ощущала признаки жизни: почки на ее любимых дубах постепенно наливались соком. По вечерам Кили плела белтейнские корзинки из дубовых щепок. А тем временем за окном январская луна сначала прибывала, а потом пошла на убыль.
Наконец январь с его наводящими грусть закатами закончился, и начался февраль. День увеличился, а снежный покров постепенно стал таять. Прошло Сретение, и семена, скрытые в земле, стали набухать, готовясь к новой жизни.