– Слезами делу не поможешь, – сказал он. – Ты только расстроишь свое здоровье, дорогая.
– Я… я хочу домой, – сквозь слезы промолвила Кили, опустив голову на грудь отца. – Я здесь совсем чужая…
– Твой отказ вывел из себя Бэзилдона, – сказал герцог, поглаживая Кили по спине. – Ты представить себе не можешь, как сильно он теперь раскаивается в том, что наговорил тебе в кабинете.
– Нет, я не верю, что он сожалеет о своих словах, – промолвила Кили, а затем тихо добавила: – Вообще-то я обычно не плачу, когда люди называют меня незаконнорожденной.
У герцога сжалось сердце от жалости. Его старшая дочь не была незаконнорожденной, но люди никогда не узнают об этом.
– Кто тебя так называл? – спросил герцог.
– Мэдок, мой отчим, – всхлипывая, ответила Кили. – Я всюду чувствую себя чужой.
Герцогу захотелось собственноручно убить презренного валлийца. Из-за него его первенец, плод большой любви, в детстве терпела унижения. Если когда-нибудь он встретит злодея, тому не сносить головы.
Закусив губу, Кили подняла на отца влажные от слез глаза. Она должна была довериться ему. Ее отказ мог заставить графа нарушить данное им слово и начать преследование кузенов.
– Я хочу сделать признание, ваше сиятельство, – промолвила Кили.
Герцог поцеловал дочь в голову и спросил шутливым тоном:
– И какое же страшное преступление у тебя на совести, мое дитя?
– Разбой на большой дороге.
– Что?!
– Одо и Хью, беспокоясь о моем благополучии, ограбили графа в Шропшире и…
– Твои кузены ограбили Бэзилдона?
Кили кивнула.
– К сожалению, это так, – подтвердила она. – Ричард обещал, что сохранит это в тайне, но теперь… Вы сможете спасти их от виселицы в случае, если граф не сдержит свое слово?
– Да, – ответил герцог и, видя выражение сомнения у нее на лице, продолжал: – Твой отец, дитя мое, один из самых могущественных и влиятельных пэров королевства.
– Более могущественный, чем граф?
– Да, я куда могущественнее, чем этот унылый щенок, – заверил он ее.
– Унылый щенок? – удивилась Кили.
– У Деверо часто такой вид, как будто ему пику всадили в… – Герцог вдруг запнулся, а потом выразил свою мысль другими словами: – Порой у графа такое выражение лица, как будто у него что-то болит. Эту привычку вечно морщиться он заимствовал у Берли.
– Нет, – возразила Кили, – Ричард всегда улыбается и находит юмор даже там, где его, казалось бы, невозможно отыскать. По крайней мере так было до сегодняшнего дня.
Герцог улыбнулся:
– Вероятно, тебе удалось открыть в нем его самые хорошие качества. Впрочем, как и самые плохие. – Герцог поцеловал дочь, а потом продолжал: – А теперь отдохни. Я велю принести тебе ужин сюда.