Призывно звонит телефон. Глория берет трубку. На другом конце провода мешок с долларами ее папаши. Разговор идет по-американски, поэтому я понимаю через слово.
Тут малышка прикрывает трубку рукой и шепчет в мою сторону
– Отец спрашивает, согласны ли вы на пять тысяч долларов, не считая оплаты за дорогу, суточные и так далее?
Я бросаюсь в экстренные подсчеты.
Если не ошибаюсь, пять тысяч баксов – это два с половиной миллиона старых франков, то есть двести пятьдесят тысяч новых, так? Только за то, чтобы прокатиться и позагорать на Тихом океане! Кроме американского миллиардера, такую затею может мне предложить только добрая фея Маржолена со своей волшебной палочкой
Стараясь не сильно выпучивать глаза от радости, я вздыхаю и повержено киваю.
– Нормально, Глория.
Она еще с минуту щебечет что-то в трубку, затем бросает ее на рычаг и прыгает ко мне на шею
– О, я так счастлива, Тони, дорогой! А я как! Уж можете мне поверить!
– Вы сказали отцу о нападении на вас прошлой ночью?
Моя американочка прикусывает губу и становится серьезной.
– Бог мой, нет! Но... Знаете, у него больное сердце, и такая новость может спровоцировать новый инфаркт. – Потом ногами сбрасывает на пол простыню и объявляет.
– Дорогой, сейчас мы займемся вашим гардеробом. О, я всегда мечтала одеть красивого мальчика!
Это ж надо – сказать такое мне! Мне, кому пришлось раздеть стольких красивых девочек!
Я всегда обожал путешествовать – это в моей природе и моем гороскопе.
Послезавтра – отправление... Я позвонил матушке и немного посвятил в свои планы. Но маман действительно не слишком сильна в географии (как все французы). Для нее что Галапагосы, что Лебединое озеро – все едино. Она беспокоится только, чтоб я не простудился. Пообещав принять все меры предосторожности, после звучного поцелуя через мембрану вешаю трубку.
До Кокпинока мы добираемся блошиными прыжками. Сначала из Ниццы в Париж, затем из Парижа в Мехико. Затем из Мехико в Кито, где нанимаем частный самолет для влюбленных и берем курс на Гуаякиль. Таким образом мы проводим над морями и континентами два дня. В Гуаякиле нас поджидает одна из яхт мистера Окакиса. Всего яхт шестнадцать, различного водоизмещения. О, мужики, если бы вы видели эту скорлупку! Большего люкса даже представить себе нельзя! Или, скорее, более дорогого! Судно окрашено в небесно-голубой цвет. Мостик отливает нежно-розовым. У матросов форма белая с розовым, так что от зависти обделался бы даже директор универсальных магазинов в Шатле. Штаны белого цвета с розовым кантом доходят до коленей, как бермуды. Шик! Матроска розовая с белым кружевным воротником и манжетами. Большое "О" (Окакис) вышито золотом на груди и на спине. На головах береты, напоминающие о венецианских гондольерах, но в белую и розовую полоску и с помпоном на макушке. Среди остальной команды капитан отличается одеянием и сразу бросается в глаза, поскольку на нем что-то вроде королевского сюртука голубого цвета. Ниже сюртука розовые подштанники и лаковые черные сапоги. Под сюртуком белоснежная рубашка с шикарным жабо, как у голубя-дутыша, а на голове черная фуражка, украшенная страусовым пером. Обалдеть! Только в Голливуде можно увидеть нечто подобное.