И уже прошло секунд пятнадцать, как я отделился от баллонов с воздухом. Не будем расходовать понапрасну оставшийся в моих легких кислород – надо действовать! Я вырываю застрявший в ласте гарпун и, ухватив его за древко, устремляюсь на агрессоров. Один стреляет из ружья прямо по столбу воздушных пузырьков, надеясь продырявить мне спину. Значит, я остаюсь в обществе двух бандитов, но только один из них вооружен. «Три товарища», как сказал бы Эрих Мария Ремарк, – тихоокеанская версия! Я делаю мощное движение ластами и оказываюсь прямо за спиной господина, целящегося из ружья в воздух (в буквальном смысле). Продолжаю стремительное скольжение, пока моя голова не наталкивается на его. Одновременно гарпун протыкает туловище ныряльщика насквозь. Струйка крови постепенно трансформируется в пурпурное облако.
Парень похож теперь на черный мешок с грязным бельем – он весь обмяк. Другой поворачивается в мою сторону и напряженным взглядом оценивает ситуацию через свой овальный иллюминатор. Я четко вижу два черных, свирепых глаза. Он бросается ко мне, хватает, прижимает к себе. Он прекрасно понял, что я сбросил баллоны с воздухом, а поскольку он-то ничего не сбросил, то этой сволочи остается лишь постараться продержать меня под водой короткое время, максимально сдавливая. Я отчаянно сопротивляюсь, пробую отбиться, но мои движения под водой отличаются такой грациозной плавностью, а хватка малого настолько сильна, что вряд ли мне удастся освободиться из его тисков.
В голове такая тяжесть, будто это не голова, а сейф, а внутри стучит как молотом. Перед глазами сначала красные круги, потом черные, потом... Впечатление, будто я сейчас взорвусь, меня разорвет на клочки из-за избытка углекислого газа. Но зато я вырвусь из его лап, правда, по частям...
«Двадцать тысяч лье под водой» будет моей последней, прощальной презентацией. Я слабею и уже готовлюсь проститься со всеми вами, друзья. Я вас иногда обижал, но тем не менее всегда очень любил. То, что я в вас ценил, – не ваш ум, конечно, но ваше сознание двуногих млекопитающих, живущих на суше, дышащих воздухом через легкие и покорных судьбе. Словом, друзья, я не говорю вам «до свиданья», а шлю свое искреннее «прощай!». В конечном итоге после небольших трансформаций меня скормят красивым экзотическим рыбкам, припеваючи проживающим в аквариумах океанических центров, – так закончится жизнь Сан-Антонио Великолепного. Обо мне вспомнят, что я интеллигентно выражал свои мысли, опрокинул на спину много красивых женщин, совершил немало геройских поступков – и все это, чтобы в конце концов оказаться сначала в желудке, а затем в прямой кишке какой-нибудь дафнии. Словом, в самом конце пути ваш покорный слуга из элитного млекопитающего станет кормом для жаброногих ракообразных. Но зато планктона будет больше! Ах, дорогой несчастный комиссар, такой сильный, когда был в силе, и такой слабый, когда слабеет! Меня утешает одна-единственная мысль: от моего каркаса ни черта не останется. Потеряв упаковку, душа свободно отлетит в неизвестном направлении! Это в некотором роде успокаивает. По крайней мере, не надо будет давать объявление: «По поводу банкета могильных червей обращаться в администрацию кладбища Пер-Лашез!»