— Любовь моя, — проворковала милашка осипшим голоском, глядя на меня с бесконечной признательностью, — это так трудно объяснить…
— Ладно, начнем. Во-первых, твои отношения с патроном.
Она потупилась. Пришлось мне восстанавливать картину происшедшего.
— Ты попала к Нини случайно, девчонкой, не соображавшей, что к чему, так? — усмехнулся я. — Но позже разобралась и познакомилась с мужчинами поближе. Любопытно, кто же приоткрыл завесу тайны? Юст? Красивый малый и не без шика… Короче, ты стала его любовницей?
Знаете, что она мне ответила? Эти девицы просто обезоруживают… Она сказала:
— Вроде того.
Вроде того! Дама пускается во все тяжкие, удержа не знает. Однако пост секретарши обязывает, и она проявляет профессиональную уклончивость.
— Каша заварилась из-за племянника, верно?
— Верно.
— Ты не могла не переживать, родная кровь все-таки. Когда оболтус удрал, он явился к тебе и потребовал помощи?
Молчание. Но моя проницательность взяла верх над ее скрытностью. Она подтвердила, слегка кивнув безмозглой головкой.
— Ты спрятала его у Нини?
— Да.
— Где?
— На террасе. Она туда никогда не поднимается.
— И он разбил там лагерь?
— Можно сказать и так.
— Надолго?
— На несколько дней.
— Дальше?
Она пожала плечами.
— Ну нет! — взвился я. — Время ужимок и уверток прошло. Постарайся понять, лапочка, ты скоро окажешься перед судом присяжных! И сколько бы ты ни жеманничала, ни хныкала, ни юлила, из тебя вынут правду по словечку, как ощипывают птицу по перышку. Ты еще допросов не пробовала, медом не покажется!
— Однажды Шарль позвонил в контору. Это было ужасно. Он сказал, что в дом вломился какой-то человек, пробрался по крышам. Испугавшись, Шарль убил его ударом алебарды. Ага… Значит, Келушика прикончил сопляк! История с алебардой, случайно подвернувшейся под руку, вполне тянет на состояние аффекта.
— Понятно. Эта новость тебя взбудоражила, моя очаровательная бука, и ты призналась Юсту, верно?
— Да.
— Ты ему уже рассказывала о паршивой овце из вашего стада, и это облегчало дело… Он велел тебе не распускать нюни и проводил домой, чтобы самому взглянуть, что да как.
Я впал в провидческое состояние, весьма полезное для сыщика. Правда сияла где-то там, далеко, в ночи, словно светящаяся реклама. Вглядываясь, напрягая зрение и мозги, я пытался разобрать надпись. Буквы прыгали, пропадали, появлялись вновь. Я читал то, что можно было прочесть, домысливая остальное. Забавная игра, умственная акробатика называется.
Таким манером я и узнал, что произошло на острове Сен-Луи. Ребекка, почерневшая от страха, является домой под руку с патроном-любовником. Там ее поджидают мертвец и малолетний преступник в бегах. Мальчишку трясет: он только что переступил черту.