— Они заменяют ему семью.
— Но ведь… — Она смеется.
— Откровенно говоря, у него нет семьи.
— В доме бывают пьянки и оргии?
— Почти ежедневно.
— Кто с кем?
— Ну… Поташ — вообще на все руки мастер.
— Каким образом?
— Он неутомим, делает все, о чем его просят, и с любовью.
— А вы участвуете в этом?
— Иногда меня приглашают посмотреть.
— И это все?
— Да.
Я не настаиваю. К чему без нужды унижать людей?
Неважно — бывает ли она активной участницей всего этого или нет. Обстановка, в которую попала молодая девушка, не могла не повлиять на ее мораль.
— Ходят слухи, что у Кристиана Бордо много врагов. Они изводят его даже телефонными звонками.
— Это точно!
— Почему вы так решили?
— Он весь какой-то чокнутый, пуганый… Всего смертельно боится.
— А вы верите в эту историю со сном?
— Да, это в его характере. Он страшно суеверен. Верит во всякие знамения и приметы, все время говорит только о них.
— А бомба? Кто из этих трех мог ее подсунуть?
— Какой вздор! Смерть Кри-Кри была бы концом их блаженного и безбедного существования, потому что мадам не может терпеть их.
— Вот мне бы и хотелось, чтобы вы немного рассказали о “мадам”.
— О, она!
— Что — она?
— Особенная. Живет отдельно. Вообще непонятно, зачем люди живут вместе, если у них нет детей, и они — совершенно чужие люди. Они даже не разговаривают, только на приемах при гостях. Три года назад они развелись, а в прошлом году поженились снова. Разве не дико? Они не стали ближе друг к другу. Уверяю вас — это феномены!
— У нее есть любовники?
— Думаю, что да.
— Но вы не уверены?
— Разве в таких делах можно быть уверенным? Только если присутствуешь при этом.
Она смеется, стараясь казаться циничной, но смех ее выражает отчаяние. Эта девочка живет среди психопатов, где ей платят столько, сколько ей не получить в другом месте никогда. Она пытается легко воспринимать то, что ей претит, но такой образ жизни оказывает на нее влияние.
— Говорят, мадам уехала в свой клуб?
— Кажется, да.
Меня настораживает в ее голосе едва заметное смущение.
— Вы не совсем уверены в этом?
Она пожимает плечами.
— Вы можете говорить мне все, Луизетта. Я — не сплетник, наоборот — умею здорово устраивать разные интимные дела. Мне надо было стать мировым судьей.
— Ну, тогда… Вчера хозяин бакалейной лавки сказал мне, что видел на танцах нашу мадам с одним молодым типом не очень приличной наружности. Может быть, он и ошибся, потому что утверждал, что мадам была невероятно намазана, а это — не в ее привычках.
— Что за танцы?
— Сама не знаю.
— Ну, ладно.
Мы замолкаем. Я задумываюсь и отключаюсь, а ноя рука, сама по себе, начинает поглаживать упругое бедро Луизетта. Повторяю, что делается это машинально и чисто инстинктивно. Если кто не верит, могу поклясться на библии, желательно протестантской, так как сам я — католик.