— Надо поставить в известность этих дамочек, — вздыхает Берю. — Готовь соли и брома. Когда они узнают, что произошло, поднимется такой визг… Да и обмороков не избежать.
— А пока выпустим ракеты. Ночью они виднее. — И кто их заметит? Все уже давно спят.
— В портах всегда есть дежурные, не говоря о вахтенных на судах, которых на рейде видимо-невидимо.
Вопреки прогнозу моего Монумента, все прошло лучше, чем мы ожидали. Конечно, глупышки испугались, вскрикивали от любого шороха и боялись собственной тени.
Но то, что здесь, на острове есть мужчины, которые взвалили на себя ответственность за все, их успокоило.
Сан-Антонио — известный, общепризнанный феминист, но нет и большего объективиста. Можно быть мудрым судьей, нотариусом, пожарником и даже министром, но нельзя по желанию стать чемпионом мира по боксу, сапером, вампиром из Дюссельдорфа, и тем более — талантливым, с острым нюхом детективом Сан-Антонио. Такое с неба не падает. С этим нужно согласиться и знать, что это — так, а не иначе.
Как ни странно, но узнав в нас мужчин, храбрые робинзонки обрели утерянное было мужество. Они нашли в нашем лице защиту и опору, они спрятались за наш признанный авторитет.
Итак, после утешительных мероприятий, мы приступаем к серии последовательных операций. Накрываем несчастную Валерию простыней, чтобы страшное зрелище не смущало нас. Затем, вместе с мадемуазель Антонией мы запускаем ракеты в направлении Южного Креста.
Четыре красные ракеты, с интервалом в три минуты. Они высоко взвиваются в черное бархатное небо, усыпанное звездами, и взрываются, осыпая дождем искр ласковые воды лагуны. После этого мы возвращаемся в домик Валерии, подходим к кровати Большой Лоры — так зовут ее подружку, и начинаем ее будить.
Мы трясем ее, льем на голову воду, щекочем, но все тщетно. И только после часа энергичных усилий она начинает, наконец, приходить в себя.
Когда Лора глядит на нас, ее тупой взгляд подтверждает первое впечатление, полученное ранее. Она зевает и со стоном втягивает воздух.
— Ну, полегчало, курочка? — спрашивает ее Берю, с явно недобрым намерением глядя на лежащую женщину.
Она что-то бормочет и затихает, снова прикрыв глаза. Очевидно, она получила такую дозу, которая оказалась сильнее колдовства феи Карабас из оперы “Спящая Красавица”.
Девица слегка качает головой, которую приподнять не в силах.
Ее губы шевелятся, она пытается что-то сказать, но изо рта вылетают несвязанные между собой звуки.
— Говори громче, кукла! — приказывает Берю. Она сама хочет, но не может этого сделать. Ничего не остается, как приблизить свои уши ко рту говорящей. Мы даже не дышим.