Руфь видела, как отец скептически разглядывает покрасневшую, опухшую правую кисть Джека. Он не был новичком в этой жизни и мог легко догадаться, каким образом Джек повредил руку.
– Это был Фил, – сказала она отцу, и тот, похоже, совсем не удивился.
– Ясно. Фил, значит показал, что он за человек. Я, собственно, из-за этого и прилетел. Между прочим, пытался связаться с ним по телефону, когда не застал никого из вас в гостинице.
Джек вскинул голову.
– Не стоит беспокоиться, мистер Севернс. Фил вышел из игры.
Видно было, что отец Руфи очень хочет этому верить.
– Отлично, полагаюсь на ваше слово, капитан. У меня странная неприязнь к мужчинам, которые любят запугивать женщин, особенно если эта женщина – твоя дочь.
Джек улыбнулся.
– Удивительно – мы с вами чувствуем одинаково, хотя не были знакомы до сегодняшнего утра. Ее отец рассмеялся.
– Еще удивительнее то, что мы с вами болтали сегодня за завтраком, как старые друзья.
– Не хотите ли вы прогуляться на моем корабле через залив, мистер Севернс, – спросил Джек.
Руфь не помнила, чтобы отец когда-нибудь открыто выражал любовь к морю или кораблям, поэтому удивилась тому, с какой готовностью он согласился.
– Буду очень рад, капитан. Думаю, с залива открывается потрясающий вид на город. Глаза Джека сияли от удовольствия.
– Вы особенно правы, это самый лучший вид на город.
Он посмотрел на часы, бросил салфетку на стол, давая понять, что закончил завтракать. Руфь поднялась и, улыбнувшись отцу, сказала, что быстро вернется. Ей нужно было забрать в номере, как обычно, пальто и сумочку. По дороге наверх она размышляла не столько о предстоящем путешествии, которое немного пугало, сколько о своих отношениях с Джеком. Конечно, пора рассказать о них отцу. Но сама она поняла, что любит Джека, только вчера ночью; чисто по-женски Руфь все еще не решалась признаться даже самой себе в том, насколько глубоко ее чувство, не говоря уж о ком-нибудь другом.
Забрав в номере свои вещи и оглядев себя на прощанье в зеркало, Руфь захлопнула дверь, и спустилась в вестибюль, где ее поджидали дружески беседующие в ее отсутствие мужчины.
Руфь стояла на палубе «Санта-Марии» и крепко держалась за бортовые поручни, со страхом глядя на удаляющийся берег.
Корабль, ловко маневрируя, выбирался из порта; от работы двигателей палуба под ногами ритмично дрожала. До сих пор Руфь держалась молодцом – ей не хотелось портить удовольствие Джеку и отцу, хотя временами на нее накатывал прежний страх – все-таки она впервые выходила в море на таком огромном корабле.
Джек внимательно следил за ней, пока она поднималась по трапу и осваивалась на палубе; похоже, он остался доволен тем, как бодро она держится. Перед выходом из порта Джек извинился и ушел наверх, в капитанскую рубку.