Солнце еще не скрылось за горизонтом, и когда он, подойдя к лесу, в последний раз оглянулся на дом, то увидел смотрящих ему вслед двух женщин. И хорошо, что он не мог увидеть слезы на глазах Глории. — Мама, он вернется? Она уже привыкла слышать смех Куэйда и внимать по вечерам его рассказам из охотничьей жизни, и, хотя с первого дня знала, что он не останется, с трудом удержалась, чтобы не броситься ему вслед и не вернуть его назад. Она сама не знала, что с ней творится, но хорошо понимала, что вечерами, сидя с матерью у огня, будет думать только о нем.
Моди-Лэр в отличие от дочери не плакала и не сожалела. Она усмехнулась, словно ей была известна самая главная тайна человеческой жизни.
— Успокойся, доченька, — сказала она, ласково обняв Глорию за плечи. — Он обязательно вернется.
1692
Уильям Кук, которого местные ребятишки в самый добрый час обычно называли придурком, а в припадке злобы как только над ним ни измывались, теперь лежал на спине в пыли. Его руки и ноги, зажатые в колодки, уже давно онемели. Все тело Вилли было заляпано тухлыми яйцами и гнилыми помидорами, которыми осыпали его бессердечные мальчишки. Он лежал так уже много часов, и ни одному человеку в Сили-Гроув не пришло в голову хотя бы принести ему напиться.
Вероятно, наказание не показалось бы ему слишком жестоким, если бы Уильям был наказан за дело. Но ведь это те самые мальчишки, которые теперь забрасывали страдальца тухлятиной, послали его заглянуть в окно Мэри Принс, когда она надевала нижние юбки. Придурковатый Уильям имел обыкновение исполнять все приказания, и когда ему сказали, что благочестивая Мэри позвала его к окну, покорно пошел на зов.
Глория Уоррен, проходившая с матерью мимо, даже не задумалась на тем, виноват он или нет. Она просто не могла не принести воды, чтобы напоить его и не смочить обожженное солнцем лицо подростка.
— Мама, иди без меня, — попросила она мать, — а я сначала посмотрю, что с Уильямом, а потом зайду к Саре. Мальчику, вроде, совсем плохо.
Моди-Лэр взяла у дочери корзинку с травами и лечебными настойками и одобрительно кивнула ей. У нее тоже заныло сердце при виде Уильяма, тем более что, зная его безобидный характер, она тоже усомнилась в справедливости выпавшей на его долю кары.
— Посмотри, чтобы он не пил слишком много, — сказала она. — И пусть завтра приходит к нам ужинать.
Проводив мать глазами, Глория набрала воды в ковш и осторожно понесла его Уильяму, стараясь не расплескать по дороге.
Уильям был всего на год моложе ее, но у него не было ни отца, ни матери. Он был высок ростом и очень силен, но дурашлив с младенчества. Лет с четырнадцати он зарабатывал себе на жизнь всякой тяжелой и грязной работой, да еще был поденщиком у Асы Дугласа, который арендовал поле Уорренов. У Глории защемило сердце, когда она подошла к парню. Он выглядел совсем одиноким и несчастным, как большой ребенок, с которым любимые им люди обошлись слишком жестоко.