– Какая почта?
– Вес говорит, что много раз писал тебе и ни разу не получил ответа. В конце концов он написал мне, объясняя необходимость аренды.
– У нас нет никакой аренды. – Роберт отмахнулся от нее. – Он, должно быть, что-то напутал.
– Разве Каванетти арендуют виноградник не у нас?
Роберт пожал плечами:
– Да... я подозреваю, что это так. Но они это делают уже так давно, что виноградник уже принадлежит им.
Джессика сжала губы:
– Папа, ты знал когда-нибудь, насколько велики твои активы?
Он отвел глаза:
– Я не люблю бизнеса. Я художник, ради всего святого!
Джессика хотела сказать, что он пьяница, а не драматург, но проглотила эти слова. Вместо этого она вздохнула.
– Папа, ты должен привести свои дела в порядок. Иначе у тебя ничего не останется. – Она перевела дух. – Мы должны посмотреть на условия аренды и выяснить твои права. Или ты можешь продать свою собственность, что даст то, в чем ты нуждаешься.
Роберт прикончил кровавую Мери, пока Джессика ждала его ответа. Вдруг она заметила, что отец смотрит в газету. У него не было желания продолжать разговор об аренде.
– Итак? – спросила она.
– Ах, да. – Роберт отмахнулся от нее. – Я просмотрю почту.
– Когда?
– Как только прочту газету.
– И когда это будет?
– Когда я закончу.
Джессика посмотрела на него, стараясь сдержать гнев. Отец, по обыкновению, постарался забыть о неприятном. Она схватила свою сумочку, ожидая, что тот спросит, куда идет дочь. Но отец даже не взглянул в ее сторону.
Джессика распахнула дверь и впрыгнула в машину. Через минуту она была на полпути в Мосс-Клифф-Роуд, яростно переключая скорости. Джессика решила не обращать внимания на предупреждение Изабеллы и все-таки навестить мистера Каванетти.
Она остановилась около Медицинского центра Вашингтонского университета, состоявшего из нагромождения камней и стекла, проскользнула через автоматические двери и спросила, в какой палате Майкл Каванетти? Джессика поднялась на лифте на восьмой этаж.
Почему у отца нет сил жить? Его слабость задержала ее развитие, и, быть может, бесповоротно. Джессика всегда считала мистера Каванетти мужчиной, каким она хотела бы видеть своего отца, сильным и добрым, трудолюбивым и надежным. Однако, когда Коул вырос, отец стал грубым и упрямым, слишком много ожидающим от подростка. И потому наступил момент, когда сын объявил, что хочет жить отдельно. Отец отрекся от него, и с тех пор уже никогда не был прежним.
Двери лифта открылись, и Джессика оказалась на восьмом этаже. Она подошла к дежурной и спросила о мистере Каванетти.
Сестра взглянула на нее сквозь массивные очки, скрывавшие серые холодные глаза: