— Сейчас скажу… Я по делу, приятель, из-за того, что мсье Дезире сегодня ночью не стало.
— Что-о? Мсье Дезире… не стало…
— Вы, что же, не знали об этом?
— Да откуда же мне знать? Я еще не выходил из дому!
— Утром-то — да, ну а вот ночью?
— Ночью?!. Ах, ну да… Ночью действительно я ходил гулять. Ну так и что?
— И где же вы гуляли?
— Где гулял? По правде говоря… бродил, знаете ли, просто так, наугад, точно не помню. Вам-то это зачем?
— Жаль… А как, по-вашему, мсье Дезире мог покончить с собой?
— Покончить с собой? Он? Никогда! Да вы что сегодня?
— Странно… Между тем врач сделал заключение о самоубийстве.
— Этого просто не может быть!
— Вот и я тоже никак не могу в это поверить. Сдастся мне, что мсье Дезире прикончили.
— Прикон-чи-ли? — заикаясь произнес Лепито.
— Да-да. При-кон-чи-ли. Только не спрашивайте меня почему да кто — я не сумею пока ни ответить, ни объяснить. Это чисто интуитивно.
— Да что вы сегодня, право? Несете какую-то чушь! Ну кому это могло понадобиться убивать мсье Дезире?
Лакоссад пристально посмотрел на Франсуа.
— Вам, — очень мягко заметил он.
— Мне-е-е? — почти шепотом протянул опешивший и вытаращивший глаза Франсуа.
— Сами подумайте. Достаточно убрать мсье Дезире, проникшего в тайну ваших любовных дел (а насколько я понял, они весьма деликатного свойства), и вы можете спокойно продолжать свой нежный дуэт, да еще и место сохранить в конторе.
— И что вам за охота пришла задаваться нелепицами! Ну не может же быть, чтобы вы и в самом деле так думали!
— Увы, но пока вы единственный, кому, как говорится, выгодна смерть мсье Дезире. Насколько я помню, кто-то при нашей последней встрече горел желанием кого-то убить. Разве не мсье Дезире вы имели в виду, Франсуа? Что вы теперь на это скажете?
— Да причем здесь ваш Дезире! Меня просто достала приставаниями со своей любовью Мишель! Но, разумеется, я говорил тогда не всерьез.
— Конечно, в шутку… Ну что ж, по официальной версии мсье Дезире сам покончил счеты с жизнью, так и нечего вам портить себе кровь.
Франсуа плюхнулся в кресло. Выглядел он очень подавленно.
— Господи! И каких только неприятностей не приносит любовь!..
— Это заметили задолго до вас, дорогой друг… К примеру, я читал у Овидия: «В любви не меньше горя и скорбей, чем на брегу морском ракушек разных».
Когда Франсуа проходил мимо двери мадам Шерминьяк, которую та всегда держала приоткрытой, чтобы следить за передвижениями жильцов, вдова бросилась на него, как паук на запутавшуюся в сетях добычу. Молодой человек казался таким убитым и расстроенным, что полное любви сердце дамы не выдержало и она буквально затащила его в комнату, заставив выпить стаканчик «Аркебюза». Мадам считала его — и, видимо, не без оснований — панацеей от всех недугов — как сердечных, так и телесных.