Если Антуан Ремуйе громко выразил радость по поводу возвращения молодого коллеги, то оба старика обдали его просто-таки ледяным презрением. Лепито же как ни в чем не бывало уселся за стол и занялся многострадальным досье «Мура-Пижон». Вторая половина дня прошла в сосредоточенном молчании, как, впрочем, и полагается в порядочном доме, где каждый знает, что ему делать. Только около пяти часов тишину особняка нарушили тяжелые шаги гробовщиков. Как какая-нибудь длинноногая птица на краю африканского болота, поднимающая голову к небу и прислушивающаяся к шороху ветра, чтобы узнать, не грозит ли ей опасность, так и мадемуазель Мулезан с трагическим видом воздела нос к потолку.
— Всегда найдутся люди, которых смерть ближних очень устраивает, — изрекла она.
— Таков уж наш несправедливый мир, дорогой друг, — поддержал Вермель. — Вы же знаете, что первыми всегда уходят самые лучшие…
— Не понимаю, чего вы ждете в таком случае, — зарычал старший клерк. — Кому-кому, а уж вам-то давно пора. Или оба уже не стоите ни шиша?
— Как вы смеете говорить такое женщине, которая вам в матери годится? — взорвалась старая дева.
— По счастью, Бог, в его безмерном милосердии, избавил меня от такого горя! Уж простите, мадемуазель, но мой отец был человек с хорошим вкусом!
Мадемуазель Мулезан задохнулась от негодования.
— И все это потому… что вы… постыдно… защищаете Франсуа.
Прикрывшись досье, Франсуа в это время грезил о Соне. Услышав свое имя, он удивленно поднял голову.
— А от чего это меня надо защищать?
— От угрызений!
— Меня, от угрызений? Это от каких же?
— Не слушайте, старина, — вмешался Антуан, — вы же видите, она не в своем уме! Так всегда с этими девственницами. Их трясет при виде любой пары брюк!
— Да вы просто представления не имеете о порядочности, мсье Ремуйе!
— Если порядочность хоть что-то имеет от вас, я предпочту никогда с ней не встречаться!
В спор полез Вермель.
— Но вы же не станете отрицать, что мсье Дезире покончил с собой почти сразу после ссоры с Лепито? — задребезжал он, считая, что задал коварнейший вопрос.
— Видимо, не вынес угрызений совести?..
— В любом случае, — прошипела мадемуазель Мулезан, — теперь нашему честолюбцу двери открыты. Никто не помешает строить куры богатой наследнице! Что бы вы там ни говорили, а смерть мсье Дезире ему очень на руку!
— Ну нет, гораздо больше нас всех устроило бы совсем другое! Не догадываетесь что именно, мадемуазель Мулезан? Так это ваша кончина!
— Я не могу допустить, Ремуйе, чтобы вы в моем присутствии подобным образом третировали нашу достопочтенную коллегу, — продекламировал Вермель.