— Что ж, будем надеяться… Ну и как идет ваше расследование, Констан?
Называя подчиненного по имени, комиссар хотел подчеркнуть, какое доверие он питает к старому служаке.
— Насчет убийства Ланчано пока ничего не прояснилось. Жду результатов операции, о которой я вам вчера рассказывал, шеф…
Пишранд подмигнул начальнику, не желая упоминать при Бруно о ловушке, расставленной Салисето, — молодому человеку могло бы очень не понравиться, что в дело впутали его отца. Мурато чуть заметным кивком дал знать, что отлично понял.
— А с ограблением на улице Паради, по-моему, все не так уж плохо…
— Вы находите?
— Сторож когда-нибудь придет в себя и опознает того, кто его ударил, или хотя бы сделает вид…
— Ну, для начала их надо свести вместе.
— Уж это я устрою, как только в больнице дадут разрешение.
— И кого вы туда приведете?
— Антуана Бастелику.
— Правую руку Салисето?
— Насколько я знаю, он один разбивает витрины таким образом.
— Это было бы великолепно… Только бы раненый его признал!
— Не беспокойтесь, признает!
— А что у вас, Ратьер? Как ваши осведомители?
— Немы как рыбы. И дрожат от страха.
— А вы, Маспи, что скажете?
— Я обошел всех мелких контрабандистов и скупщиков, но больше для очистки совести — у всех у них кишка тонка, чтобы прикарманить миллионное состояние…
— И что же дальше?
— Ну, если Ланчано переправили в Марсель не итальянцы, придется поговорить с Адолем… А что касается драгоценностей, только Фонтан способен раздобыть достаточно денег на их покупку. Даже учитывая комиссионные расходы и степень риска, скупщик должен выложить от трехсот пятидесяти до четырехсот тысяч франков. Никто другой во всем Марселе не соберет такой суммы.
Поскольку Селестина решила приготовить на обед буйабес[11], Элуа рано утром сходил к знакомому рыбаку и купил у него нужную для этого блюда рыбу — ту, что живет под скалами. Поднимаясь домой по улице Лонг-дэ-Капюсен, он читал газету и внутренне негодовал на так подло подставившего его Пишранда. Тот, правда, не назвал Элуа (только этого не хватало!), но ясно намекнул, кто выдал Салисето и его банду. Великий Маспи настолько увлекся чтением, что чуть не налетел на ярко-красную машину, стоявшую у крыльца. Элуа тихонько выругался и, подняв глаза, заметил улыбающегося Пишранда. Гневно размахивая газетой, он бросился на инспектора:
— Да как вы посмели…
— На вашем месте, Элуа, я бы поспешил домой, — невозмутимо отозвался полицейский. — Похоже, у вас гости, и, судя по тачке, в которой они разъезжают, довольно-таки важные птицы.
— Корсиканец? — чуть дрогнувшим голосом спросил Элуа.